Причиной возникновения немецкой идеи правового государства явилась необходимость утверждения в Германии капиталистических производственных отношений, что, в свою очередь, требовало либерализации экономики.

Сущность буржуазной правовой государственности заключалась в требованиях свободы производства и торговли, направленных против феодального строя. Юридически они выражались в требовании ничем неограниченной гарантии собственности, как приобретения, так и владения, распоряжения и пользования ею. Поэтому по своим теоретико-гносеологическим источникам правовое государство было тесно связано с юридическим мировоззрением – классовым мировоззрением восходящей немецкой буржуазии. Одновременно интересы капитала (в домонополистический период) требовали свободы от государственной регламентации и опеки, свободы, которая покоится на свободной конкуренции частного предпринимательства. Поэтому не случайно всеми буржуазными теоретиками правового государства был заблаговременно воспринят принцип в качестве генерального конституционного принципа: разрешено все, что не запрещено законом.

Фактически речь шла, прежде всего, о создании экономико-правового общества. А экономико-правовым считается общество, в производственных отношениях которого господствует примат рыночного способа эквивалентного обмена и распределения. Неслучайно, видимо, что со временем в Германии в общество-политический оборот вошло понимание правого государства как “близнеца” рыночной экономики.

Буржуазия требовала “гарантии законной свободы”, как это сформулировал Вильгельм фон Гумбольдт, т.е. надежности и предсказуемости правопорядка, который по своему содержанию и форме соответствовал бы ее классовой воле.

Правовое государство вырастало в рамках абсолютистского бюрократического государства как антипод полицейскому государству. По образному выражению известного государствоведа Отто Майерса, полицейское государство явилось большим мастером по выращиванию правового государства^[1].

Буржуазное учение о правовом государстве сыграло свою весьма значительную роль в борьбе против абсолютистско-полицейского государства в деле установления гражданских свобод. Юридическое мировоззрение нового восходящего класса требовало утверждения новых представлений о свободе личности посредством установления режима господства права и в частных, и в публично-политических отношениях.

К крупным достижениям буржуазной правовой государственности следует отнести упразднение феодальной правительственной юрисдикции и упразднение юрисдикции крупного землевладельца путем введения судопроизводства, регулируемого законодательно и осуществляемого на основе общеобязательных абстрактных правовых норм, т.е. норм, не связанных с регулированием отдельных случаев, а рассчитанных на применение бесчисленное количество раз.

В целом, аспектами правогосударственности в XIX веке являлись:

1) гарантии сферы свобод в виде прав человека, в которую государственный аппарат (исполнительная власть) мог вмешаться только на основе имеющихся законных предписаний (оговорка закона, соизмеримость управления с законом);

2) определение закона как общеобязательного правового предписания, действующего в равной мере относительно всех упомянутых в нем субъектов при вмешательстве в “свободу, и собственность”, причем необходимо было учитывать общеобязательные принципы правовой безопасности как, в частности, запрет обратной силы закона в случае ухудшения им положения конкретных лиц, например, в уголовном и административном праве, т.е. принцип прогнозируемости, предсказуемости права;

3) контроль за вмешательством администрации с целью соизмеримости ее действий с законом при помощи независимой, свободной от указаний и только ориентированной на закон судебной власти (первоначально при помощи местных судов, затем при помощи специальных административных судов, укомплектованных независимыми и подчиняющимися только закону судьями).

К слову сказать, в современной Германии имеется пять юрисдикций (общая юрисдикция по уголовным и гражданским делам, по административным делам, по трудовым спорам, по социальным вопросам, по финансовым делам) и отдельно от них – контрольная власть: система конституционного контроля в форме Федерального Конституционного суда и Конституционных судов земель ФРГ.

“Правовое государство” означало в XIX веке практически то же самое, что и “конституционное государство” (ограничение государства рамками конституции): гарантия прав и свобод, а также разделение властей посредством связанности исполнительной и судебной властей с законодательной (господство закона, законодательное государство). Центром правовой системы должен был быть закон, его нормы, как противоположность произволу. Это дополнялось доверием к парламенту как к законодателю, способному на соответствующее регулирование, а равным образом как к институту, действующему наряду с монархом при осуществлении законодательства.

В Германию идея о правовом государстве проникла как духовная контрабанда из революционной Франции. На короткое время и здесь в демократической идее о правовом государстве вспыхнула революционная искра. Это относится, прежде всего, к Клубу якобинцев в Майнце (1792- 1793 гг.).

Высоко возвышается здесь крупная и трагическая личность Георга Форстера над политическим и духовным уровнем просвещенной буржуазии того времени. Не путем абстрактных спекуляций с понятием свободы, а, мобилизуя все общественные силы, вводя трудящихся в процесс политического волеобразования и преобразования, он пытается осуществить идею всеобщей свободы, равенства и справедливости^[2].

Вряд ли выступление Георга Ведекинда перед народом на тему: “О правительственных конституциях” уступает по своей идейной глубине, политической последовательности и боевому пафосу идеям Форстера^[3]. “В демократиях, – отмечал он, – суверенитет принадлежит народу. Суверенитетом называют право издавать и исполнять законы”. Это – первый лейтмотив Ведекинда, из которого он выводит последующие: свобода является выражением народного суверенитета и основой законодательства; равенство свергает дворянство с престола и “вводит заслугу (более низшие сословия – прим. А.С.) в свои права”; добродетель (справедливость – А.С.) находит “лишь в демократиях свою истинную родину”, причем наряду со справедливостью он, прежде всего, имеет в виду искренность и мужество по отношению к правде; здоровье, которое прогрессивный врач и политик Ведекинд осознает уже как общественную задачу; решение общественных задач в интересах всего общества и, наконец, как венец его идеи о государстве – мир на земле.

Говоря о майнцских демократах, нельзя не сказать и о Фридрихе Котта. В своем произведении “Календарь ремесленника и крестьянина старого батюшки Герхарда” он повествует о том, что простые ремесленники и крестьяне, одним словом простой народ, связывают с понятием правового государства^[4]. Он выразил здесь народные чаяния о правовом государстве, к чему интуитивно, эмпирически пришли простые люди труда. Причем, он сделал это в то время, когда доктрина о правовом государстве была превращена уже господствующими классами в контрреволюционное учение.

Тем самым революционные события в Майнце остались драматическим эпизодом в целом в вовсе негероической истории немецкой буржуазии и ее революции. “Революционные идеи о государстве, идеи 1789 года, – пишет профессор К. Полак, – были чужды немецкому политическому существу и гетерогенны, как и английский парламент. Это является в Германии квинтэссенцией всей реальной политической практики и теории”^[5].

Основная масса немецкой буржуазии осталась чуждой к событиям французской революции, без ее глубокого понимания. Когда в Германии в 40-х годах XIX столетия созрела революционная ситуация, то на противоречие между феодализмом и капитализмом наложилось новое коренное противоречие – между трудом и капиталом. Этим и определяется непоследовательность немецкой буржуазии. Это-то и определило также развитие ее воззрений на правовое государство, которые с самого начала меньше всего были направлены на завоевание и преобразование власти в буржуазной республике, а скорее на конституционное ограничение монархии. В этом смысле буржуазное учение о правовом государстве получило в Германии свое специфическое выражение^[6], а именно, в духе И. Канта – только путь эволюционного развития. Здесь учение о “господстве права” нашло свою идеологическую концепцию и придание ему определенной формы, что вовсе не соответствует уже упоминавшимся английскому “Rule of Law” или французскому принципу “regne de la lois”.

В конституционной системе – конституционно-ограниченной монархии – буржуазия отказалась от политической ведущей роли в государстве, но тем самым она обеспечила себе одновременно свои экономические и социальные интересы. Это является одной из важнейших характерных черт немецкой концепции правового государства.

Конечно, можно критиковать позицию немецкой буржуазии по вопросам избрания ею именно только эволюционного пути развития. Однако в свете исторического опыта России, богатого кровопролитием внутри страны, начиная с октября 1917 года и включая уничтожение генофонда собственного народа за более чем семь десятилетий советской власти, а, также учитывая то, что социал-демократические (социалистические) партии Европы избрали в XX столетии в подавляющей своей массе путь эволюции вместо революции (и добились немалого в утверждении достоинства и благополучия человека), думается, следует посмотреть на теорию и практику немецкой буржуазии уже не глазами, зашоренными догмами марксизма-ленинизма. Свои исторические задачи немецкая буржуазия решала по-своему, весьма и весьма специфически. И в этом ракурсе трудно сказать, действительно ли далеко осталась немецкая буржуазия позади своих исторических задач.

В развитии же теории немецкой буржуазии во многом удалось “пробиться к звездам”. Буржуазное учение о правовом государстве в Германии служило делу общественного прогресса в борьбе против произвола абсолютизма и против регламентирующего “полицейского государства”, служило делу завоевания гражданских прав и свобод, созданию гражданского общества.

В самом начале этого духовного исторического развития стоит один из великих представителей немецкого народа – Иммануил Кант.

1. Kleiner Н. Studien über die Grundrechte. Berlin, 1964. S. 31 f. ↑

2. Förster G. Kleine Schriften und Briefe. Leipzig, 1961. S. 210 f. ↑

3. Wedekind G. Über die Regierungsverfassungen, in: Mainz zwischen Rot und Schwarz, hrsg. von C. Träger. Berlin, 1963. S. 190 ff. ↑

4. Cotta F. Handwerker – und Bauernkalender des alten Vaters Gerhard, in: Mainz zwischen Rot und Schwarz. S. 419 ff. ↑

5. Polak Karl. Die Weimarer Verfassung. Ihre Errungenschaften und Mangel. Kongressverlag GmbH. Berlin, 1948. S. 3. ↑

6. Meister Roland. Das Rechtsstaatsproblem in der westdeutschen Gegenwart. Funktion und Wandel der bürgerlichen Rechtsstaatsideologie in Deutschland und der Weg zum demokratischen und sozialen Rechtsstaat in der Bundesrepublik. Staatsverlag der DDR. Berlin, 1966. ↑