В процессе столкновений мнений вокруг проблематики насилия при проведении акций политического протеста и изменении права на демонстрации в ФРГ сравнительно недавно на передний план выдвинулись два понятия, которые до этого, казалось, представляли лишь интерес с точки зрения истории. Речь идет о “сопротивлении” и “праве на сопротивление”.

В связи со злободневными внутриполитическими конфликтами (переписью населения 1983 и 1987 гг, введением новых удостоверений личности, заселением бездомными пустующих домов, страхом перед “тотальным надзором со стороны государства”, борьбой с обременительными налогами и т.д.) в ходе многочисленных призывов к демонстрациям, пикетированию, акциям бойкота и блокаде все громче в широких кругах общественности звучало требование об использовании права на сопротивление: “Там, где право превращается в бесправие, сопротивление становится долгом”.

В широко-разветвленном движении за мир, а также врачами, юристами, писателями, натуралистами, теологами постоянно публично дискутируется вопрос: оправдывает ли фактическое или ожидаемое опасение за свободу и жизнь сопротивление запланированным или ожидаемым решениям соответствующих инстанций органов государственной власти.

Притязание в отношении права на сопротивление обосновывается при помощи правовых и историко-политических аргументов, в том числе и фактом “легального” захвата власти нацистами в 1933 году.

Другая (правительственная, законодательная, судебная) сторона решительно возражает против этих аргументов, считая, что для получения права на сопротивление нет достаточных оснований и что призывы к сопротивлению подрывают основы демократического правового государства, ставят его под сомнение.

Предметом политического спора не является вопрос, где начинается право на сопротивление и где оно кончается. Уже такие громкие описания возможных форм сопротивления, как “ненасильственное сопротивление”, “ненасильственная гражданская война”, “гражданское неповиновение”, ставят серьезные препятствия на пути взаимопонимания противоположных мнений.

Эти серьезные столкновения затрагивают нерв демократического правогосударственного конституционного строя. Ведь не так просто призвать к сопротивлению и не так просто притязать на право к сопротивлению. Характерно, что в отличие от Основного закона 1949 года, который первоначально не имел в своем составе положений о праве на сопротивление, конституции ряда земель (например, Гессена. Бремена, Берлина) содержали такое право.

Возникает вопрос: при наличии каких предпосылок возникает такое право?

Так, ст. 20, абз. 4 Основного закона устанавливает: “Всякому, кто попытается устранить этот (указанный в ст. 20, абз. 1-3 – прим. А.С.) строй, все немцы имеют право оказывать сопротивление если не могут быть использованы иные средства”.

Принципы ст. 20, абз. 1-3 Конституции ФРГ (принципы демократии, социального государства, федеративного устройства, разделения властей и правового государства) Основной закон счел необходимым поместить под особую защиту. Он объявил их в своей ст. 79, абз. 3: во-первых,

Правовое государство: от идеи до ее материализации неподлежащими изменению; во-вторых, в процитированной ст. 20, абз. 4 ввел право на сопротивление против любой попытки их устранения. Это право, которое законодатель ввел в Основной закон в связи с так называемыми статьями “Чрезвычайной конституции” 24 июня 1968 года, скорее с тактической, чем с материальной точки зрения, было задумано им в качестве противовеса к выражавшемуся тогда опасению, что в результате “Чрезвычайной конституции” не исключено совершение “государственного переворота сверху”.

Однако право на сопротивление может быть оказано, как это явствует из истории его возникновения, не только носителю публичной власти, но и “всякому”, кто попытается устранить принципы (или какой- либо из принципов) государственного строя Германии, т.е. против революционных или правоэкстремистских движений.

Вместе с тем, право на сопротивление ст. 20, абз. 4 Основного закона предусмотрено только для случая, “если не могут быть использованы иные средства”. Использование этого права может иметься в виду только в самом крайнем случае чрезвычайного положения в государстве, если в распоряжении нет ни одного другого средства для сохранения государственного строя. Только в случае, если государственные органы больше не способны выступить против сил. пытающихся совершить переворот, или же защитить себя от них, такое право получают граждане, верные конституции. Путем активного и (или) пассивного сопротивления они сами смогут защищать принципы германского конституционного строя. До тех пор, пока законная государственная власть остается способной к действию, только она одна имеет право выступать против поползновений на государственный переворот.

Право на оказание сопротивления имеют все немцы. Они могут быть отдельными физическими лицами, или. подчеркивается в комментариях к данной статье, что будет еще значительнее – осуществлять групповое сопротивление^[1]. Объединения и союзы сами могут иметь право на оказание сопротивления, если только они не исполняют государственные полномочия. Руководящим комитетам и правлениям правительственных (правящих) партий, как несущим силам правительства, такое право на оказание сопротивления не предоставляется. Оно дается только оппозиционным партиям (оппозиции): правительство само должно стоять на страже конституционного строя.

Основной закон ФРГ ничего не говорит о средствах и формах сопротивления, которое может быть оказано. Например, ст. 147, абз. 2 Конституции земли Гессен говорит о возможности обращения в верховный суд земли. Однако германские юристы и политологи не рассматривают это как форму сопротивления.

О сопротивлении может идти речь только в том случае, когда граждане предпринимают меры, которые, согласно существующему правопорядку, являются незаконными, в частности, неповиновение или насильственные действия^[2]. Убийство людей, убийство диктатора тирана) может быть оправдано в связи с этим лишь в исключительных случаях, когда все другие средства доказали свою негодность.

В качестве особенно действенного оружия при осуществлении права на оказание сопротивления действует политическая стачка. Успех в значительной степени зависит от того, примкнут ли к этой стачке или проявят солидарность широкие круги населения.

Право на оказание сопротивления, провозглашенное Конституцией ФРГ, как уже было отмечено, выразительно ограничено случаями, “если не могут быть использованы иные средства”. Эта вспомогательная сторона сопротивления ставит гражданам (объединениям, оппозиционным партиям) тяжелые вопросы. Когда следует считать, что государственные органы не способны больше на иные средства? И как следует вести себя верному конституции гражданину, когда государственные органы в состоянии действовать, но не проявляют готовности (желания) к этому?

В целом же, вырисовывается тот факт, что имеющие право на оказание сопротивления при осуществлении самого сопротивления могут быть поставлены перед множеством не поддающихся прогнозированию и часто безысходных решений в тот период времени, когда парламент и правительство не способны к действиям или же не желают действовать. Тяжесть ответственности переложения принятия решения на гражданина вряд ли может быть выносимой, поскольку правовое регулирование, предпринятое по вопросу о праве на сопротивление в Основном законе ставит, пожалуй, больше проблем, чем решает.

В проблематике нынешнего права на сопротивление, как выражении социально-политического и правового механизма защиты правового Государства в ФРГ, есть свои нюансы. Юристы и политологи ФРГ не особенно охотно занимаются этими “скользкими” проблемами. Логика их мышления по данному вопросу сводится к следующему. Когда государственная власть в стране осуществляется в условиях современной цивилизованной парламентской демократии, при господствующем положении избранных народом представителей и связанности законом избранных (назначенных) конституционным путем государственных органов, сопротивление имеет смысл с целью восстановления демократического строя, прежде всего, чтобы восстановить и сохранять возможно большую часть реальных свобод и равенства для всех граждан, если они, конечно, непосредственно поставлены под угрозу.

Как крайнее средство чрезвычайной (необходимой) помощи граждан сопротивление могло бы способствовать тому, чтобы сохранить или восстановить основные структуры демократического порядка. Однако вызывает сомнение тот факт, может ли речь идти о сопротивлении, чтобы одновременно серьезно не был подвергнут нарушению сам демократический строй (демократия).

Вместе с тем. как отмечают комментаторы Основного закона (и с ними можно согласиться), условия для того, чтобы не дойти до грани применения права на сопротивление есть. Уважение и соблюдение конституции (внутренняя личностная установка индивида) и служащий высшим мерилом авторитет демократической конституции основываются на их признании подавляющим большинством граждан и всех влиятельных общественных и политических организаций, основываются на консенсусе (консенсус, а не конфликт), на том, что только всеобщепризнанный, как не подлежащий нарушению, основной порядок страны может в результате свободных и открытых политических дискуссий (политический плюрализм) уберечь от того, чтобы не вползти, не впасть в цепную реакцию насильственных актов, которые, в конце концов, могут перерасти в гражданскую войну. И до тех пор, пока этот консенсус существует, поддерживается, вряд ли, чтобы в условиях парламентской демократии (плюралистической демократии) возникло такое положение, когда во все возрастающей степени на повестке дня будет заявлять о себе вопрос о применении права на сопротивление. Если же, тем не менее, консенсус будет утрачен у населения в результате радикальной идеологизации (новых идеологических понятий, национальной эйфории и т.д.) со следствием, что основные структуры демократического строя превращены в инструмент борьбы против другой стороны (в том числе инакомыслящих), на которую наложен штемпель “политического врага”, и этими основными структурами власти злоупотребляют, то вряд ли удастся избежать применения естественного и конституционного права на сопротивление. Это же, безусловно, приведет к диверсификации насилия, конечным результатом которого явится кровопролитная гражданская война. Вот почему сопротивление рассматривается западными демократиями, в том числе и ФРГ, как чисто тактическое средство, как средство исключительно чрезвычайное, негодное в условиях плюралистической демократии, где должно господствовать право через консенсус человеческого разума противоположных сторон.

Кроме случая, предусмотренного ст. 20, абз. 4 Основного закона, гражданину, как правило, не предоставлено право на сопротивление публичной власти. В периоды ненарушаемого конституционного строя и нормально функционирующей государственной власти гражданин обязан, прежде всего, принимать на себя направленные в отношении него лично акты публичной власти, даже противоправные. Конституция запрещает ему (требование гражданского повиновения) чинить самосуд в отношении государственных актов. Оградив его всеохватывающей гарантией правовой судебной защиты согласно ст. 19, абз. 4 Основного закона, конституция считает гражданина способным добиться осуществления своих прав при помощи судов. До отмены или отложения вступления в силу нормативно-правового акта – государственного или ведомственного – он является обязательным для гражданина, должен соблюдаться им и подлежит реализации соответствующим учреждением. Для защиты государственной воли и органов (полиции, судебных исполнителей), призванных осуществить эту волю, в случае оказания сопротивления государственной власти, т.е. правомерному исполнению власти чиновниками, предназначенными для ее исполнения, это сопротивление поставлено под угрозу наказания согласно § 113 Уголовного кодекса. Правомерность властного действия чиновников для исполнения не подлежит в данном случае анализу: находится ли данное мероприятие в соответствии с правом. Правомерным является исполнение властной воли уже тогда, когда чиновник действует, полагая, что такое действие правомерно и обязательно. Сопротивление ему допустимо при этом только в случае произвола с его стороны или же злоупотребления властью.

Как мы уже отмечали, принцип закономерности (связанности правом, законом) является несущим принципом Конституции ФРГ. А раз так, то это относится и к защите Конституции Германии, т.е. основных принципов правового государства.

Защита Основного закона, его сути, содержания от угрозы является не только само собой разумеющимся для “готовой к защите демократии” в духе конституционного строя, но и обязательной. Это в определенной степени, как уже отмечалось, представляет собой недвусмысленный ответ на слабость и недостатки Веймарской конституции, что способствовало наступлению трагических последствий.

Германский законодатель считает, что “конституция свободы” не обязана предоставлять в этом плане свободу тем, кто хочет ее ликвидировать. С одной стороны, свобода является всегда свободой для инакомыслящих. С другой стороны, государство, если оно только не ставит под удар свободный демократический строй, может лишь терпеть оппозиционные действия в рамках конституции, но не такие политические действия, которые притязают на самую сущность конституционного порядка и хотят вовсе устранить ее. Это как раз и составляет, собственно говоря, содержание ст. 9, абз. 2 Основного закона и § 3 Закона об объединениях (о возможности роспуска объединений, враждебных конституции), ст. 18 (лишение основных прав), ст. 21, абз. 2 (запрет антиконституционных партий) Конституции ФРГ, запрет их эрзац- организаций согласно § 33 Закона о партиях, ст. 33, абз. 4. 5 (обязанность чиновников выступать за конституцию) и ст. 79, абз. 3 (недопустимость изменения Основного закона, затрагивающие основы конституции) Конституции ФРГ.

Лишение основных прав и его объем определяются Федеральным конституционным судом.

Социально-политический и конституционно-правовой механизм защиты правового государства в ФРГ не исчерпывается только изложенными положениями конституции федерации и земель, а также отдельных законов, изданных на их основе. Напротив, он включает в себя многие другие элементы правовой системы Германии: уголовный, уголовно-процессуальный, административный кодекс, гражданский кодекс, большое число законов и систему институтов по защите прав и свобод человека и гражданина, а также систему правоохранительных органов в целом.

В механизм защиты правового государства в ФРГ входят и международно-правовые акты, ратифицированные этой страной, в частности, связанные с ее членством в Североатлантическом пакте и в Европейском Союзе.

Перейдем к рассмотрению правоохранительной системы.

1. Mickel W, (Hrsg). Handlexikon zur Politikwissenschaft. Bonn, 1988. S. 561. ↑

2. Ebenda; Avenarus H. Kleines Rechtsworterbuch, Bonn. 1985, S. 494; derselbe, Recht von A-Z. Breisgau 1990, Herder Freiburg. S. 568. ↑