Сейид Кутб^[1] принадлежавший к числу лидеров организации «Братья-мусульмане»^[2], — один из крупнейших теоретиков исламского фундаментализма вообще и исламского экстремизма в частности. Идеи и концепции, выдвинутые им, оказали и продолжают оказывать самое серьезное влияние на идеологов «исламского возрождения», на теорию и практику различных организаций.

С. Кутб родился в 1906 г. в деревне близ Асьюта, в Верхнем Египте. Получив профессию учителя, он отказался от преподавания и занялся литературным трудом — опубликовал несколько стихотворных сборников («Забытый берег», «Деревенское откровение»), — однако имя ему составили литературоведческие работы. В 1946 г. увидела свет его «Книги и люди» («Кутуб ва шах- сийят». Каир, 1946), куда вошли рецензии, опубликованные в разные годы в периодике. В свое время он поддержал неизвестного тогда Нагиба Махфуза, вскоре ставшего одним из самых популярных египетских писателей.

Общественно-политическая деятельность Сейида Кутба началась в 30-е годы, когда он выступил как модернист и сторонник вестернизации арабского общества. Большое воздействие на него оказали идеи египетского писателя и мыслителя Аббаса Махмуда аль-Аккада, политически примыкавшего к партии Вафд и создавшего собственную систему философии, тесно связанную с суфизмом и западной идеалистической философией. После образования в 1948 г. государства Израиль, что С. Кутб расценил как предательство интересов арабов со стороны Запада, в его мировоззрении произошел решительный поворот в сторону ислама. Разочарованность в политике западных государств усугубилась во время его пребывания в США в 1948—1951 гг.: сильное впечатление на него произвели антиарабские предубеждения американцев^[3]. В результате он отказался от всех своих работ и в 1951 г. вступил в организацию «Братья-мусульмане», став вскоре одним из ведущих ее теоретиков.

К моменту роспуска организации в 1954 г. Сейид Кутб возглавлял секцию пропаганды (кысм нашр ад-да’ава), был редактором газеты, издаваемой «Братьями-мусульманами», и автором многочисленных брошюр. Секция пропаганды, возникшая в 1951 г., «давала окончательную оценку всем материалам, отражающим идеи движения («Братьев-мусульман». — А. К.), отвечала за интеллектуальное и духовное содержание того, что читали члены организации»^[4]. Наряду с публикацией работ Хасана аль-Банны, основателя движения, секция начала выпускать серию брошюр С. Кутба, до 1954 г. были опубликованы три такие брошюры.

После запрещения «Братьев-мусульман» С. Кутб был арестован и почти весь остаток жизни (до 1966 г., когда был повешен) провел в тюрьме. Заключение способствовало дальнейшей радикализации его взглядов, и именно в тюрьме он написал многие из работ, которые служат идейной базой мусульманского фундаментализма. Его перу принадлежит почти 25 книг и брошюр. Четыре его основных и наиболее популярных труда — это «Социальная справедливость в исламе» («аль-Адль аль-иджтима’ий фи-ль-ис-лам». Каир, 1949), в котором рассматриваются социально-политические моменты исламской идеологии; «Битва ислама и капитализма» («Ма’аракат аль-ислам ва-р-ра’асмалийя». Каир, 1951), где критикуется капиталистическое общество с исламских позиций; «В сени Корана» («Фи зыляли-ль-Кур’ан». Бейрут, 1971) — шеститомный комментарий к Корану; «Вехи на пути» («Ма’алим фи-т-тарик». Каир, 1965) — одна из последних работ, содержащая как бы квинтэссенцию его учения наряду с практическими рекомендациями по организации, стратегии и тактике фундаменталистских групп.

Анализ самых общих тезисов идеологии исламского фундаментализма показывает, что аргументация здесь развивается, как правило, по двум направлениям. В рамках первого доказываются три положения: 1) Коран в его полном объеме и наиболее достоверная часть сунны полностью пригодны и сегодня^[5]; 2) традиционное толкование Корана мусульманскими богословами ни в коей мере не исключает возможности, а зачастую и необходимости новой, иной трактовки аятов; 3) Коран и сунна — единственный источник человеческих законов, стереотипов поведения, ценностей и т. д.

Ход рассуждений примерно таков: ислам не есть нечто, созданное людьми, это религия, сотворенная Аллахом и ниспосланная людям через пророка Мухаммада. Божественное происхождение Корана делает его принципиально отличным от всего, созданного человеком, и потому следует отбросить традиционное мусульманское богословие, зачастую искажающее смысл Корана, и вернуться к первоисточнику — «слову Аллаха». В силу этого же любое противоречие между исламом и человеческой мыслью, которая может быть воплощена в законе, государственно-политическом устройстве и т. п., автоматически решается в пользу ислама.

Для немусульманина очевидна ложность исходной посылки о божественном характере ислама, а следовательно, и неубедительность системы доводов. Но верующему мусульманину опровергнуть эту логическую цепочку не так легко. Если он, не приняв точку зрения фундаменталистов, будет рассуждать последовательно и более или менее рационально, то ему придется признать, что некоторые положения Корана устаревают, что человек способен сам устанавливать свои законы и они не соответствуют кораническим и т. д. Учитывая, что подобные выводы находятся в очевидном противоречии не только с отдельными аятами, но фактически и со всей теологией Корана, нетрудно понять, что спорить с фундаменталистами, оставаясь при этом в рамках ислама, чрезвычайно непросто.

Внутри второго направления доказывается необходимость установления в стране исламской политической и общественной системы. Аргументируется это обычно так: Аллах поставил перед человечеством цель создать и поддерживать общество на основе ниспосланных свыше законов, естественно, истинно верующие обязаны стремиться к этой цели. Поскольку существующие сейчас общества исламскими не являются, нужно привести их в соответствие с теорией, для чего политическая власть в стране должна оказаться в руках «истинных» мусульман. А так как правящие элиты (обычно изображаемые фундаменталистами как воплощение зла) едва ли добровольно уступят власть, ее надо захватить.

Это построение тоже легко может быть опровергнуто немусульманином, но опять же опровержение его в рамках ислама — дело довольно сложное.

Перечисленные выше тезисы нашли отражение в работах Сейида Кутба. Он, например, четко различает шариат как предписанную Аллахом систему жизни и фикх — мусульманскую юриспруденцию, указывая, что «традиционные положения мусульманских юристов вполне очевидно не удовлетворяют потребностям общества во все времена»^[6]. Касаясь вопроса об источнике человеческих ценностей, С. Кутб пишет: «…людям надлежит исходить из божественных установок, ниспосланных Аллахом… Все человеческие ценности, стандарты, традиции, понятия должны быть отброшены исламской нацией»^[7]. В другом месте он доводит эту мысль до логического конца: «Допустимо спросить, разве не благо человечества является критерием для решения реальных проблем? И здесь мы опять ставим вопрос, который поднимает ислам и на который сам же отвечает, — «Кто знает лучше, вы или Аллах?»; «Аллах знает, а вы не знаете!»»^[8].

Иными словами, С. Кутб объявляет любые соображения, связанные с интересами людей, заведомо несущественными по сравнению с предписаниями ислама, которые возводятся в ранг абсолютных догм. С этой позицией сопряжена очень четко выраженная у пего идея дихотомии мира, полярности добра и зла. Он рассматривает жизнь как арену вечной битвы между силами добра, сплотившимися вокруг Аллаха, и силами зла во главе с сатаной, битвы, идущей на всех уровнях, начиная от человеческой психики и кончая мировыми войнами. При этом он исходит из того, что «Кто не с нами, тот против нас». «В мире есть только одна партия Аллаха, все остальные — партии сатаны и неповиновения…»^[9].

Критерием добра, естественно, объявляется вера в Аллаха.

С. Кутб, однако, не останавливается на этом, а идет дальше — выдвигает положение о неразрывной связи добра с верой, а зла — с неверием: «Неверие сейчас служит убедительным свидетельством неограниченного зла, тогда как принятие веры — доказательство добродетели»^[10]. Из подобной, весьма важной посылки вытекают существенные следствия, в частности легитимизация решительной борьбы с неверными, какими бы благородными и добродетельными ни казались их поступки, ведь неверие есть зло по определению.

Особую актуальность это утверждение приобретает в связи с тем, что С. Кутб объявляет весь сегодняшний мир неисламским, неверным, миром джахилийи^[11]. Вообще фундаменталисты склонны характеризовать современный ислам либо как сильно деградировавший (такой точки зрения придерживается, например, сирийский теоретик экстремизма Саид Хава; см. его книгу «Джунд Аллах»), либо как учение, настолько извращенное, что оно исламом уже не является, и все, считающие себя мусульманами, на самом деле неверные.

Придерживающийся второй точки зрения Сейид Кутб уделяет в своих трудах довольного много места обоснованию этого тезиса. «…Всякое общество, которое в своих верованиях и идеях, в своих молитвах и своих законах не покорно одному только Аллаху, является обществом джахилийи»^[12], — пишет он и далее отмечает, что, согласно данному определению, все общества на земле относятся к джахилийи. К ней следует отнести и современное мусульманское общество — не потому, что его члены верят в других богов или поклоняются кому-либо, кроме Аллаха, но потому, что их образ жизни не основан на покорности одному только Аллаху. Главное, в чем они отошли от ислама, заключается в том, что один из атрибутов Аллаха — законодательная власть — присвоен людьми, причем вероотступниками считаются и те, кто эту власть присвоил, и те, кто ей подчиняется. В доказательство тезиса приводятся две цитаты из Корана: «А кто не судит по тому, что низвел Аллах, то это — неверные» (5 : 44); «Но нет — клянусь твоим Господом!—не уверуют они, пока не сделают тебя судьей в том, что запутано между ними» (4 : 65).

Любопытно, что, согласно С. Кутбу, вину за широкое распространение угнетения в нашем мире (а, как полагают исламские фундаменталисты, повсюду в неисламских обществах царит гнет и несправедливость), несут и угнетатели, и угнетенные, не имеющие права ссылаться на свое бессилие. Сопротивление несправедливым правителям — религиозная обязанность, а пренебрежение ею — грех. Разумеется, под справедливостью понимается всего лишь точное следование шариату, и, значит, любое иное законодательство заведомо объявляется несправедливым.

В целом на современный мир С. Кутб смотрит пессимистически: «Человечество сейчас стоит на краю пропасти… Демократия на Западе потеряла свою жизненную силу… Запад утрачивает позиции лидера человечества… Период расцвета науки подошел к концу…»^[13]. Характерно, что идеологи фундаментализма склонны игнорировать факт существования принципиально различных социальных систем, деления стран, которые они называют западными, на капиталистические и социалистические. С упадком капитализма они связывают упадок всей «христианской» западной цивилизации, цивилизации «белого человека». Упадок этот, с точки зрения С. Кутба, совершенно естествен и неизбежен, но не из- за каких-либо социально-экономических причин, а из-за того, что западная цивилизация лишена «истинной» веры и «подлинных» ценностей (их может дать только ислам). Поскольку она живет не по шариату, то ей изначально была суждена гибель, а ее взлет в прошлые века — не более чем историческая случайность, зигзаг в общей схеме развития человечества.

Бедственное же состояние исламского мира вызвано отходом от истинного учения и утратой «подлинной» веры и ценностей. Впрочем, в этом С. Кутб не оригинален, ибо таково мнение большинства мусульманских мыслителей, начиная со второй половины XIX в.

Пытаясь объяснить, почему процветание недоступно неисламским цивилизациям, С. Кутб выдвигает концепцию единого универсального закона, которому подчиняется и природа и человек. Природа подчиняется законам естественных наук, человеку же Аллах ниспослал шариат, являющийся частью универсального закона и потому гармонирующий со всем миром. Он обеспечивает согласованность не только между действиями человека и окружающим его миром, по и между внутренней сутью человека и его поступками, т. е. глубокую духовную удовлетворенность и покой. Следование шариату, по словам С. Кутба, — гарантия благоденствия и процветания.

Напротив, общества, не следующие ему, неминуемо погрязают в противоречиях между собственными законами, с одной стороны, и объективными законами мира и человеческой психики — с другой, что и ведет их к упадку и гибели. После принятия шариата «мир и сотрудничество между индивидуумами возникают автоматически, ибо они живут в рамках одной системы, являющейся частью системы вселенной. Таким образом, благоденствие нисходит на все человечество; этот путь ведет к легкому познанию секретов природы, которые используются для всеобщего блага… без какого-либо конфликта или соперничества»^[14].

Взгляды С. Кутба на исторический процесс характеризуют его как убежденного идеалиста и детерминиста. Он исходит из того, что история человечества полностью контролируется и направляется Аллахом. Люди не способны изменить ее ход, они могут лишь координировать свои действия с волей Аллаха. Исламское общество, например, возникает «не благодаря усилиям людей, а в результате участия их в потоке истории»^[15]. Вместе с тем С. Кутб вовсе не считает победу ислама автоматической, она, с его точки зрения, зависит от усилий, прилагаемых мусульманами ради ее осуществления. Противоречивость позиции С. Кутба в этом вопросе отражает противоречивость самого ислама и демонстрирует неувязку между тезисом о всемогуществе бога и необходимостью свободы воли человека, неувязку, типичную для всех монотеистических религий.

Безоговорочно принимая мысль о доминировании воли Аллаха над историей, С. Кутб тем не менее рассматривает последнюю как закономерный процесс, подчиняющийся определенным законам, и выделяет факторы, влияющие на ход исторического развития. Но при этом он игнорирует социально-экономические условия, а на первое место выдвигает религию, исповедуемую в данном обществе, и его моральные ценности, называя их вместе «идеологическим идеалом». «Социальное устройство со всеми его особенностями есть производное от идеологического идеала»^[16] и далее: «Идеологический идеал, по сути, определяет все человеческие отношения…»^[17].

Из этого базового положения вытекают и идея имманентной неполноценности любой неисламской цивилизации, и тезис, что шариат автоматически обеспечивает процветание общества, и рассуждение о причинах упадка исламского мира, и т. д. и т. п.

Сейид Кутб признает значительные успехи человечества в области покорения материального мира, однако полностью отрицает за человеческим разумом способность создать адекватную систему ценностей и законов, систему общественного устройства. Все созданные людьми системы в силу превосходства разума божественного над разумом человеческим заведомо уступают системе, созданной Аллахом, — исламу^[18]. Это фактически означает, что людям уже дана истина в последней инстанции и искать дальше в этом направлении не только бесполезно, но и вредно: нужно лишь повиноваться.

Уже отмечалось, что С. Кутб расценивает современное положение в мире как крайне прискорбное. Где же выход? «Единственная оставшаяся надежда, — пишет он,— заключается в том, что новое исламское движение сможет вновь вырвать людей из когтей джахилийи и будет содействовать скорому возрождению человечества…»^[19]. Движение это должен возглавить авангард — сообщество «истинных» мусульман. Согласно С. Кутбу, исламское движение имеет сверхъестественные корни: источник его «находится вне сферы человеческой деятельности, вне нашего мира. Его источник — вера, пришедшая от Аллаха…»^[20]. Цели же его вполне земные — ликвидировать джахилийю, взять власть в свои руки и установить исламскую систему правления во всем мире.

Такое движение может начаться в любое время и в любом месте: С. Кутб уверен, что условия для его появления в арабских странах назрели. В одной из последних своих книг, «Вехи на пути», он сообщает, что она написана как руководство для лидеров и участников исламского движения, которое, по его мнению, непременно начнется в ближайшем будущем.

Исламское движение развернется с образования сообщества «истинно» верующих мусульман. Оно возникнет потенциально, едва на земле обнаружится хоть один «истинно» верующий. Когда же их будет несколько, они создадут мусульманское сообщество, правда, лишь в том случае, если станут активно действовать совместно в борьбе за веру. С. Кутб подчеркивает, что исламское сообщество «не может возникнуть просто как вера в сердцах отдельных мусульман, сколь бы много их ни было. Должен появиться активный, гармоничный и слаженный коллектив… и руководство, которое не зависит от джахилийи»^[21]. Он вполне резонно замечает: когда целью является свержение старого строя и замена его новым, принципиально иным, логично предположить, что авангард этого нового строя должен «выйти на поле боя как организованное движение и жизнеспособная группа»^[22].

Следующая ступень в развитии и росте авангарда — отделение его от джахилийи. С. Кутб настойчиво рекомендует и даже требует, чтобы группа «истинных» мусульман изолировала себя от общества. Естественно, он не призывает к полной и постоянной изолированности, что сделало бы задачу уничтожения джахилийи невозможной, но настаивает на отделении группы на ранних стадиях эволюции исламского движения.

Этим достигаются сразу три цели. Первая и основная — избежать «загрязнения» веры «истинных» мусульман, уберечь их от всеохватывающей джахилийи. Для сохранения чистоты и бескомпромиссности веры необходимо ее «созревание» в течение некоторого времени вне влияния каких-либо противоречащих ей идей.

Вторая цель — избежать уничтожения авангарда на первом этапе его существования, когда еще не приобретена способность сопротивляться враждебному окружению. Поскольку, согласно теории С. Кутба, вера должна безусловно воплощаться в практические дела, постольку авангард с момента своего возникновения вступает в конфликт с обществом; чтобы набраться сил для эффективной борьбы с ним, ему нужен период накопления ресурсов.

Цель третья — создать условия, делающие возможным появление на практике исламского общества в миниатюре, т. е. такие условия, при которых группа могла бы пренебречь «неисламскими» законами, а руководство ее получило бы возможность контролировать выполнение законов исламских и наказывать за их нарушение.

Разрыв с джахилийей должен быть решительным и полным, охватывать все отношения человека, его связи с миром неверных. «У мусульманина, — пишет С. Кутб, — нет страны, кроме той части земли, где установлен шариат… у мусульманина нет национальности, только вера, делающая его членом уммы… у мусульманина нет родственников, помимо тех, которые разделяют с ним веру в Аллаха…»^[23].

К числу главных характерных черт исламского авангарда относится полное повиновение его членов. Преданность «истинных» мусульман исламскому движению должна быть безграничной и абсолютной. Дух покорности — неотъемлемая часть «истинной» веры; верующему с такой же готовностью и усердием надлежит выполнять все приказы лидеров исламского движения, с какой он выполняет предписания ислама. Развивая эту мысль, С. Кутб указывает, что идеал, к которому надлежит стремиться, — утрата человеком своей личности и индивидуальности, превращение его в слепое орудие в руках Аллаха (т. е. реально — в руках лидеров группы). Человек без собственных желаний, наклонностей, мыслей, охотно подчиняющийся любому приказу, если он явно не противоречит догматам ислама, удовлетворенный своим положением и состоянием (ведь оно определяется Аллахом!), — таким должен быть мусульманин, обеспечивающий «второе возрождение человечества».

Итак, «истинно» верующие, а по сути, мусульманские фанатики, должны объединиться ради установления в мире исламского порядка, как они его понимают. Дабы убежденность членов группы не была поколеблена, им надо отделиться от общества и некоторое время находиться в изоляции, строго соблюдая «истинно» исламские законы. Для усиления разрыва между членами группы и окружающим миром нужно отбросить чувства патриотизма и национализма, изгнать из сердца любые чувства по отношению к родственникам, если те не разделяют их убеждений, подавить свою индивидуальность и слепо следовать приказам лидеров. Эту организованную и дисциплинированную группу фанатиков практически ничто не связывает с обществом, и они готовы на самые решительные действия против него. Перед нами исламская экстремистская террористическая организация, тот самый авангард, на который С. Кутб возлагал все свои надежды.

Он отталкивается от центрального положения о принципиальной несовместимости ислама и джахилийи: ислам может согласиться лишь на «самоликвидацию джахилийи и замену всех ее законов, ценностей, стандартов и понятий на исламские»^[24]. Не только сосуществование с джахилийей, но и любые компромиссы с ней недопустимы: в борьбе добра и зла компромиссы исключены. Иначе говоря, исламское движение видит в современном обществе своего врага, с которым ему предстоит смертельная схватка, причем выживет кто-то один.

Одновременно С. Кутб постоянно подчеркивает, что без практических дел исламская вера мертва, и если не выражается в конкретных поступках, то она «либо фальшива, либо отсутствует»^[25]. Соответственно и исламское движение не может существовать абстрактно, в виде теории или чистой веры, оно должно материализоваться в «практическое движение»^[26], в «динамичную социальную систему»^[27]. Отсюда обязанность авангарда реализовывать принципы ислама и на практике, открыто выступать в их защиту, что не может не привести к конфликту с обществом.

По убеждению С. Кутба, переход от джахилийи к исламскому обществу должен совершаться не постепенно, а скачком, т. е. посредством революции (хотя сам он слово «революция» предпочитает не употреблять). Путь реформ, путь медленного «улучшения» существующего порядка отвергается, речь идет о тотальном перевороте во всех сферах жизни. Надеяться, что отдельные элементы «истинного» ислама, присутствующие в современном обществе, со временем смогут пересилить элементы джахилийи, бессмысленно и опасно.

Захват политической власти, полагает С. Кутб, — не только данное Аллахом право исламского движения, но и его главная религиозная обязанность: «Первейший долг ислама в этом мире — свергнуть джахилийю, правящую людьми, взять власть в свои руки и установить отвечающий догматам ислама образ жизни…»^[28]. Все общественные системы, институты, традиции и т. д., препятствующие этому, должны быть уничтожены.

Ссылаясь на пророка Мухаммада, С. Кутб заявляет, что идея любым способом и под любыми лозунгами прийти к власти, а затем уже с позиции силы распространять ислам неверна. Сначала необходимо утвердить положение «Нет бога, кроме Аллаха…» и только после того двигаться дальше. При этом, замечает он, установление исламского правления означает вовсе не приход к власти духовенства, а введение шариата^[29].

Между формой исламского общества и его сущностью проводится различие: исламская цивилизация может возникнуть в любое время и в любом месте, и форма ее будет неодинаковой у разных народов в разные эпохи, однако «принципы и ценности, лежащие в ее основе, остаются вечными и неизменными»^[30].

С. Кутб выделяет два главных метода борьбы за торжество ислама: убеждение и вооруженные действия. Первый используется для борьбы на уровне идей, верований индивидуумов, второй — на уровне государства, общества, организаций. Эти два метода, согласно С. Кутбу, должны взаимодействовать — сначала с помощью вооруженного выступления мусульманское сообщество уничтожает те институты джахилийи, которые мешают распространению ислама, и добивается тем самым «свободы» для людей выбирать веру. После установления исламской системы упор делается на убеждение, чтобы показать «свободным теперь людям», что ислам — единственная истинная вера. «Цель вооруженной борьбы — расчистить путь для метода убеждения»^[31].

Здесь С. Кутб проводит четкое разделение между распространением ислама и установлением исламского строя, между личными религиозными представлениями и способом жизни. Исламскую систему как общественное устройство он считает обязательной для всего мира — для верующих и неверующих. Долг исламского движения — установить ее повсюду (однако обращение всех в ислам религиозной обязанностью не является). Что касается индивидуальных религиозных представлений, то, декларирует С. Кутб, каждый волен выбирать ту веру, какая ему больше нравится, в соответствии с аятом Корана, который гласит: «Нет принуждения в религии» (2:256). Однако индивидуум должен соблюдать законы, установленные исламом.

Вполне очевидно, что при навязывании определенной общественной системы с законами, детально регламентирующими повседневную жизнь человека в условиях сильного экономического, политического, идеологического давления со стороны государства, свобода выбора религии превращается в фикцию. Провозглашение личной свободы в обстановке общественной несвободы ничего не означает и фактически является пропагандистским трюком.

В своих трудах С. Кутб отводит существенное место вопросу о джихаде (вооруженной борьбе) и прослеживает эволюцию представлений о нем во времена пророка Мухаммада. Аяты Корана, посвященные джихаду и зачастую противоречащие друг другу, он выстраивает в хронологическую цепочку в соответствии с порядком их «ниспослания». В итоге у него получается схема, согласно которой в развитии этого понятия было четыре стадии. В мекканский период жизни Мухаммада Аллах удерживал мусульман от священной войны; после хиджры она стала для них дозволенной; на третьей стадии сражаться против тех, кто отвергает ислам/было уже обязанностью верующих; наконец, на четвертой, джихад против неверных, независимо от того, выступают они против ислама или нет, стал долгом мусульман^[32]. Исходя из своей схемы, С. Кутб делает вывод, что три первые стадии были подготовительными, на четвертой же концепция священной войны получила законченную форму, которой и надлежит руководствоваться «истинным» мусульманам в наше время.

В соответствии с этой концепцией С. Кутб делит людей, живущих на земле, на три категории: 1) «истинные» мусульмане, 2) зиммии, или неверные, признавшие господство ислама и подчинившиеся его власти, 3) прочие люди, которые являются врагами ислама и против которых надлежит вести джихад до тех пор, пока они не обратятся в ислам либо не признают его господство (т. е. перейдут в одну из первых двух категорий).

«…Установить власть Аллаха на земле, перестроить человеческие отношения на принципах истинного руководства, идущего от Аллаха, уничтожить все сатанинские силы и сатанинские общественные системы, покончить с господством одних людей над другими» — таковы, по словам С. Кутба, цели джихада^[33]. Практически это означает уничтожение противников и установление повсеместно исламской общественной системы и образа жизни.

Особо выделяются три характерные черты джихада: во-первых, он не ограничен рамками какой-либо эпохи или исторического периода («Джихад есть не временная стадия, а вечное состояние…»^[34], «…джихад продолжается до дня Страшного суда…»^[35]), во-вторых, он не знает национальных границ, географических барьеров, расовых ограничений («Ислам не есть наследие какой-либо одной расы или страны. Это религия Аллаха, и она предназначена для всего мира»^[36]), в-третьих, джихад- война не оборонительная, а наступательная. Ислам обязан атаковать джахилийю независимо от того, угрожает она ему или нет; «Может так случиться, что враги ислама посчитают выгодным для себя не предпринимать никаких действий против ислама, если он оставит их в покое… Но ислам не может согласиться на это, разве только они подчинятся его власти…»^[37], «Воистину, у ислама есть право проявлять инициативу…»^[38].

Таким образом, из всех возможных трактовок джихада С. Кутб выбирает самую крайнюю и последовательно развивает ее. Вооруженная борьба должна начаться вскоре после образования сообщества «истинных» мусульман и продолжаться до полной и окончательной победы ислама во всем мире, она не знает каких-либо границ, не нуждается в поводах, отрицает в принципе возможность мирного сосуществования с исламским обществом.

Не оставляет без внимания С. Кутб и метод убеждения. Первым шагом в борьбе за обращение людей в ислам должна стать пропаганда формулы «Нет бога, кроме Аллаха…» и внедрение ее в сознание. Это основной момент, из которого все вытекает и с которого все должно начинаться. В доказательство он ссылается на то, что суры мекканского периода (т. е. хронологически первые суры Корана) акцентируют именно веру, ее ключевые моменты. Принятие законов, детализация отдельных положений происходят позже, в мединский период, когда вокруг Мухаммада уже образовался прочный костяк верующих. После того как люди усвоят формулу «Нет бога, кроме Аллаха…», повиновение исламским законам и следование исламскому образу жизни придет автоматически, без особых усилий, ибо верующему легко выполнять религиозные предписания.

Обратный путь — сначала ознакомить людей с заповедями, показать им преимущества исламского образа жизни, а затем подвести их к принятию веры — С. Кутб считает неправильным. «Совершенно необходимо, чтобы сердца людей были открыты исключительно одному Аллаху, чтобы они принимали его законы с полным смирением и отвергали все иные законы с самого начала, даже до того как им станут известны детали (исламской системы. — А. К.)»^[39].

Важный аспект пропаганды заключается в непременной практической реализации новоприобретенных представлений. Ислам, утверждает С. Кутб, не может существовать в виде абстрактной идеи, поэтому неофитов нужно призывать не к изучению основ веры, а к следованию ей в повседневной жизни. Он резко отрицательно относится к предложениям сначала полностью разработать теорию исламской общественной системы, уточнить все частности, продемонстрировать ее миру, а затем уже осуществлять ее на практике: «Долг всех мусульман — отринуть бессмысленный призыв к «восстановлению исламского закона» для общества, которое не готово подчиниться закону Аллаха и которое не проявляет недовольства законами, исходящими не от Аллаха»^[40]. Всячески подчеркивается, что, пропагандируя ислам, нельзя «подделываться под неверных» — говорить о соответствии его существующим системам, утверждать, что после принятия веры человеку не придется принципиально менять свой образ жизни. «Придется, — пишет С. Кутб, — ведь ислам есть полная противоположность джахилийе. Пропаганда религии должна сводиться к разъяснению людям, что то, чем они живут сейчас, — ложно, фальшиво и должно быть отброшено полностью и без оглядки. Лишь тогда они смогут обрести «осмысленность жизни, удовлетворенность, чистоту»^[41].

Рассуждая по поводу способов распространения ислама, методов борьбы за веру, С. Кутб заявляет, что путь, предлагаемый им, единственно верный и отклоняться от него опасно; это чревато катастрофой. «Есть только один способ постичь Аллаха, все остальные пути к нему не ведут»^[42], — пишет он, фактически претендуя на знание конечной истины и объявляя себя непререкаемым авторитетом в деле возрождения ислама.

Что касается перспектив исламского движения, то здесь, как предупреждает С. Кутб, возможны неудачи и поражения. Аллах вовсе не гарантирует борцам за веру победу в каждом сражении, им может быть уготован и трагический конец. Однако поражение с позиции людей может оказаться победой с точки зрения Аллаха. В качестве примера он приводит 85-ю суру Корана, где рассказывается о мучительной гибели мусульман от рук неверных. Хотя мусульмане оказались поверженными, с высшей точки зрения они добились победы — «победы духа над телом, веры над болью, над преследованиями, а это и есть истинная победа!»^[43]. К тому же, замечает он, счеты мусульман с этими неверными еще не сведены: на Страшном суде выявится, кто же победил в действительности. Мусульманам не следует ждать награды в этой жизни, они должны выполнять свой долг, положившись на волю Аллаха. Вместе с тем нет никаких сомнений в конечной победе исламского движения. Ссылаясь на аят Корана: «И была обязанностью для нас защита верующих» (30:47), С. Кутб обещает: «Небольшое сообщество верующих в Аллаха в конце концов победит, потому что оно воплощает высшую волю Аллаха — искоренить зло и упрочить добродетель в этом мире»^[44].

Теория С. Кутба, получившая завершенную форму к концу 60-х годов, не сразу обрела популярность. Необходимые для этого предпосылки появились только после 1967 г., когда поражение арабских армий, последовавшее за длительной и интенсивной пропагандистской кампанией, в ходе которой утверждалась их непобедимость, вызвало глубокий духовно-идеологический кризис в арабском мире вообще и в Египте в частности. Оно, с одной стороны, нанесло сильнейший удар по господствовавшей тогда идеологии арабского национализма, с другой — способствовало общему подъему религиозности в Египте. Это выразилось не только в усилении религиозных чувств и воззрений, но и в возникновении ряда нелегальных исламских экстремистских групп, видевших свою цель в насильственном возвращении Египта, а затем и всего мира в лоно истинного ислама. Мощный толчок процессу, ставшему известным как «возрождение ислама», дала иранская революция 1979 г., впервые в современной истории приведшая к власти в стране мусульманское духовенство.

В условиях возрастающего влияния ислама на идеологические процессы концепции С. Кутба стали пользоваться все большей популярностью, особенно в среде студенчества и молодежи. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что сейчас он —самый известный и авторитетный арабский теоретик фундаментализма. Это объясняется рядом причин.

Во-первых, С. Кутб предлагает законченную систему взглядов, отличающуюся стройностью и внутренней логичностью. Хотя некоторые ключевые моменты его теории не согласуются с реальностью, в целом она логически непротиворечива, и если принять исходные посылки, то остальные ее положения окажутся достаточно закономерно вытекающими из них. При явной неудовлетворенности (особенно образованной молодежи) официальной идеологией и положением дел в стране, альтернативная система взглядов, предполагающая решение всех проблем общества, а заодно и вечное блаженство в раю, не может не привлекать определенную часть населения, прежде всего глубоко религиозных лиц.

Во-вторых, С. Кутб не ограничивается теоретическими рассуждениями, а дает практические рекомендации по претворению своих идей в жизнь. Он указывает простой и ясный путь, по которому нужно идти, говорит, что конкретно надо делать.

В-третьих, что тоже немаловажно, он хорошо пишет. Четкость мысли сочетается у него с эмоциональностью изложения; логические конструкции, выстраиваемые им, всегда обращены к чувствам читателя.

Безусловно, работы С. Кутба сыграли существенную роль в создании предпосылок для возникновения и распространения исламского экстремизма в Египте и во всем арабском мире. Они способствовали созданию соответствующего идеологического климата, и именно на них воспитывались будущие кадры экстремистских организаций. Недаром их члены называют работы С. Кутба одним из основных источников своих теоретических разработок.

Некоторые данные об исламских экстремистских группах позволяют составить примерное представление о том, какие социальные слои привлекает эта идеология. Анализ, проведенный профессором социологии Американского университета в Каире Саад-эд-Дином Ибрагимом, показал, что типичному члену такой организации двадцать с небольшим лет, он либо студент, либо человек с высшим образованием (обычно не гуманитарным), принадлежит к средним городским слоям, к мелкой или средней буржуазии. Как правило, из деревни или маленького городка, где прошли его детство и юность, он переехал в большой город (Каир, Александрию) для поступления в университет^[45]. Это исследование опровергло традиционные взгляды, согласно которым исламские экстремистские группы формируются в основном из представителей низших слоев города, люмпенов, маргиналов, и наглядно продемонстрировало притягательную силу для молодой религиозной арабской интеллигенции концепций типа теории С. Кутба.

Возникает вопрос, как его концепции реализуются на практике. Надо сказать, что они хорошо согласуются с некоторыми особенностями деятельности и правил поведения террористических групп. Так, большинство их ставит условие, что человек, желающий вступить в такую организацию, должен разорвать все связи с окружающим миром, включая родственные: новые связи между членами группы якобы полностью заменяют старые привязанности, делают их ненужными. Этим достигается сразу несколько целей. Прежде всего, неофит, порывающий с внешним миром, в какой-то степени теряет ориентировку и легче поддается психологической и идеологической обработке. Вследствие того что все его отношения с людьми ограничиваются рамками группы, он оказывается зависим от нее, ибо в случае разрыва с ней он вообще лишается всяких точек опоры. Помимо этого его энергия, его усилия, его внимание, ранее рассеянные по разным каналам контакта, концентрируются теперь только на организации, к которой он принадлежит. Наконец, выход из привычной среды снимает всякие обязательства перед ней, заменяя их обязательствами перед группой. Положения С. Кутба о полном отделении от джахилийи вполне соответствуют этому принципу.

Другой характерной чертой террористических групп является деперсонализация членов, стремление подавить их индивидуальность, сделать их слепым оружием в руках лидеров, п это перекликается с идеями С. Кутба, который, в частности, пишет: «…вера включает в себя абсолютное повиновение Аллаху в делах больших и малых, так что исчезают желания собственной души, собственного сердца, естественные наклонности, кроме следования тому, что ниспослано Аллахом»^[46].

Весьма приемлема для экстремистской организации мысль С. Кутба о четком делении мира на общество ислама и джахи- лийю при идентификации ислама с добром, а неверия со злом. Доказывая, что все неисламское есть зло, он фактически оправдывает любые акции против него.

Сравнение идеологии самой крупной в Египте исламской экстремистской организации «ат-Такфир ва-ль-хиджра» и ее тактики с теоретическим наследием С. Кутба показывает совпадение их позиций по ключевым вопросам. Руководство «ат-Такфир ва-ль-хиджра» считает современное общество неверным, видит в активной борьбе за торжество исламского строя религиозную обязанность каждого мусульманина, стремится максимально изолировать своих членов от общества (включая разрыв отношений с членами семьи)^[47]. Совпадает с рекомендациями С. Кутба и стратегия организации. Она пыталась создать в малонаселенном районе Египта сообщество «истинных» мусульман, которое должно было расти и крепнуть до тех пор, пока не почувствовало бы в себе силы начать открытую вооруженную борьбу против существующей социальной системы.

Таким образом, идеи С. Кутба не остались чисто теоретическими положениями. Они оказали решающее влияние на формирование идеологии и практики многих экстремистских групп и гем самым стали напрямую воздействовать на политическую ситуацию в арабском мире. Среди современных идейно-политических течений здесь его учение отличается крайней реакционностью. В рамках движения «Братьев-мусульман» наиболее последовательно пытается осуществлять его идеи правое крыло (хотя к ним апеллируют все направления этого движения).

Как отмечалось, С. Кутб сейчас популярен. Его труды переведены на иностранные языки, издаются массовыми тиражами там, где они разрешены, и распространяются подпольно в странах, где правительство сочло за благо запретить их. В научной литературе появились термины «кутбизм» и «кутбисты» для обозначения концепций, призывающих к политическому насилию во имя ислама, и их сторонников^[48]. Это еще раз свидетельствует о том, что идеи Сейида Кутба составляют идейно-политическую основу большинства крайних течений исламского фундаментализма.

Религии мира. История и современность. Ежегодник. 1986. — М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1987. — С. 120—135.

1. В литературе встречается и иное написание его имени — Саид Котб. ↑
2. Решением Верховного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2003 организация «Братья-мусульмане» признана террористической и деятельность её на территории Российской Федерации запрещена. ↑
3. Haddad Y. Y. The Qur’anic Justification for an Islamic Revolution: the View of Sayid Qutb. — The Middle East Journal. 1983, vol. 37, № 1, c. 18. ↑
4. Mitchell R. The Society of the Muslim Brothers. L., 1969, c. 187. ↑
5. Обосновывать это положение фундаменталистам пришлось потому, что сейчас в исламе, особенно официальном, довольно широко распространена точка зрения, согласно которой Коран состоит из двух частей: духовной, принципы которой вечны, и конкретной, содержащей различные предписания, запреты и т. д., обязательные для исламского общества того времени и сейчас во многом неприменимые. ↑
6. Цит. по: Qutb S. In the Shade of the Qur’an. Vol. 30. Delhi, 1979. c. 41—42. ↑
7. Mitchell R. The Society of the Muslim Brothers, c. 237. ↑
8. Qutb S. The Milestones on the Road. Delhi, 1981, c. 159. ↑
9. Там же, с. 220. ↑
10. Qutb S. In the Shade, c. 248. ↑
11. «Джaxилийя» — термин, первоначально означавший «доисламский период жизни народов, главным образом арабов» (Ислам. Краткий справочник. М., 1983, с. 50). Сейчас он широко используется применительно к состоянию любого неисламского общества и выражает резко отрицательное отношение к нему. В данной работе он будет употребляться в том смысле, какой ему придает G. Кутб, — любое существующее в настоящее время общество в противовес «истинно» исламскому. ↑
12. Qutb S. The Milestones, с. 148. ↑
13. Там же, с. 7—9. ↑
14. Там же, с. 167. ↑
15. Цит. по: Haddad Y. Y. The Qur’anic, с. 21. ↑
16. Qutb S. Islam, the Religion of the Future. Delhi, 1974, c. 17. ↑
17. Там же, с. 34—35. ↑
18. Там же, с. 116. ↑
19. Qutb S. In the Shade, c. 53. ↑
20. Qutb S. The Milestones, c. 190. ↑
21. Там же, с. 85. ↑
22. Там же, с. 83. ↑
23. Там же, с. 222—223. ↑
24. Qutb S. In the Shade, с. 331. ↑
25. Там же, с 278. ↑
26. Qutb 5. The Milestones, с. 73. ↑
27. Там же, с. 66. ↑
28. Там же, с. 245. ↑
29. Qutb S. Social Justice in Islam. Wash., 1955, c. 92. ↑
30. Qutb S. The Milestones, c. 196. ↑
31. Там же, с. 110. ↑
32. Qutb S. The Milestones, c. 114—115. ↑
33. Там же, с. 127. ↑
34. Там же, с. 116. ↑
35. Там же, с. 193. ↑
36. Там же, с. 136. ↑
37. Там же, с. 133—134. ↑
38. Там же, с. 136. ↑
39. Там же, с. 63. ↑
40. Там же, с. 76. ↑
41. Там же, с. 252. ↑
42. Там же, с. 220. ↑
43. Там же, с. 286. ↑
44. Кутб С. Фи зыляли-ль-Кур’ан (В сени Корана). Т. 2. Бейрут, [б. г.], с. 271. ↑
45. Ibrahim S. Е. Anatomy of Egypt’s Militant Islamic Groups: Methodological Note And Preliminary Findings. — International Journal of Middle East Studies. 1980, Vol. 12, N 4, c. 438-440. ↑
46. Кутб С. В сени Корана, т. 18, с. 2528. ↑
47. Ibrahim S. Е. Anatomy, с. 430—435. ↑
48. См., например: Carre О., Michaud G. Les Freres Musulmans (1928— 1982). P., 1983, c. 217. ↑