Идея юридической связанности долга и обеспечивающего его обязательства предопределена самим существом обеспечительной сделки. Обеспечение выдается только потому, что существует основной долг; цель предоставления обеспечения — упрочить веру кредитора в получение причитающегося ему по обязательству^[1]; при отпадении этой цели должно быть восстановлено первоначальное положение, и обеспечительные права кредитора должны прекратиться^[2]. Поэтому юридическая связь обеспеченного долга и обеспечительного правоотношения является абсолютно естественной^[3].

В самой общей форме акцессорность одного (обеспечительного) обязательства по отношению к другому (обеспеченному) выражается краткой, но емкой формулой: нет долга — нет обеспечения^[4]. Это действительно одно из наиболее заметных проявлений принципа акцессорности. Однако это далеко не полная его характеристика. В литературе общепризнанным является мнение о том, что акцессорность проявляет себя на всех этапах существования обязательства от возникновения до прекращения. В связи с этим выделяют^[5]: (а) акцессорность возникновения; (b) акцессорность объема требования; (с) акцессорность следования за главным требованием; (d) акцессорность прекращения; (e) акцессорность в части возможности принудительного осуществления.

Обсуждая проблему строгого проведения принципа акцессорности, проф. van Erp подчеркивает, что акцессорность является весьма разноплановым явлением и, различая акцессорность возникновения обязательства (Entstehungsakzessorietat), акцессорность, определяющую объем дополнительного обязательства, и акцессорность, имеющую значение для этапа принудительной реализации обеспечительных прав, предлагает определять необходимость отхода от акцессорности применительно к каждому из обозначенных ее аспектов^[6].

Шотландский ученый A. Steven также формулирует пять правил акцессорности обеспечительных прав, которые были извлечены им из решений авторитетных шотландских судей и при этом оказались, по его собственному признанию, весьма схожими с изложенной выше классификацией: (а) должен иметь место долг; (b) этот долг должен быть определенным; (с) при переходе долга к другому лицу оно приобретает права на обеспечение; (d) при прекращении долга акцессорное право также прекращается; (e) для принудительной реализации обеспечительных прав нужен актуальный долг^[7].

Таким образом, даже беглый анализ свидетельствует о том, что акцессорность проявляет себя на всех этапах существования обязательства (возникновение, переход, добровольное исполнение, прекрfщение, принудительное исполнение), поэтому правильным является изучение этих аспектов отдельно друг от друга. Вряд ли правильно утверждать, что тот или иной обеспечительный институт является акцессорным или неакцессорным, опираясь, например, только на акцессорность возникновения или акцессорность прекращения. Например, немецкая обеспечительная ипотека (Sicherungshypothek) является акцессорной с точки зрения возникновения, объема, передачи и принудительной реализации, но она не прекращается при погашении долга, превращаясь в поземельный долг собственника^[8]. Однако в российской литературе этот вид ипотеки иногда ошибочно именуют «акцессорной ипотекой»^[9]; в западно-европейских исследованиях Sicherungshypothek квалифицируют как преимущественно акцессорную или частично акцессорную^[10]. Причина проста: из пяти пунктов теста на акцессорность Sicherungshypothek проходит только три. Поэтому о полной или строгой акцессорности этого вида обеспечения говорить не приходится.

В связи с этим изучение акцессорности того или иного способа обеспечения целесообразно осуществлять посредством проведения следующего теста: имеются ли у соответствующего способа обеспечения все проявления акцессорности, только их часть или же эти признаки вовсе отсутствуют? В российской литературе, насколько мне известно, впервые такая методика изучения акцессорности (на примере ипотеки) была предложена И.В. Дедковским^[11]. Однако прежде необходимо точно установить содержание каждого из проявлений акцессорности.

2.1. Акцессорность возникновения

Для возникновения акцессорного права необходимо наличие долга: без него у кредитора не возникают акцессорные обеспечительные права, вытекающие из соглашения об обеспечении, — неважно, будь то соглашение о личном обеспечении или о вещном обеспечении.

Кредитором по обеспечиваемому долгу должно быть лицо, в пользу которого установлено обеспечение. Однако должником может быть как лицо, установившее обеспечение (например, давшее залог), так и третье лицо (таковым всегда является поручитель; залог может быть предоставлен третьим лицом).

В подавляющем большинстве случаев, когда фигуры должника и обеспечителя не совпадают, обеспечение предоставляется третьим лицом по долгу должника в связи с тем, что между ними имеются какие-либо отношения, объясняющие такое участие третьего лица в делах должника. Эти отношения обычно именуют отношениями покрытия^[12]. Как правило, покрытием поручительства или залога третьего лица являются обязательственные либо корпоративные отношения, связывающие должника по обязательству и лицо, выдавшее обеспечение. Так, дать согласие на выдачу поручительства может тот, кто уже имеет обязательство перед должником, срок исполнения которого незначительно меньше, равен или превышает срок исполнения обеспечиваемого обязательства. В этом случае, исполнив кредитору должника и получив в порядке суброгации требование к должнику, поручитель может провести зачет^[13]. Другой пример обязательственной связи, объясняющей выдачу поручительства, — это наличие у обеспечителя обязательства перед должником, содержанием которого как раз и является обязанность выдать обеспечение (заключить с кредитором договор поручительства, обременить залогом собственное имущество, выдать гарантию и т.п.). Как правило, договоры о выдаче обеспечения заключаются в случае, если эта деятельность является профессиональной деятельностью обеспечителя и он взимает с лиц, прибегающих к его услугам, вознаграждение^[14]. Еще один пример отношений покрытия, объясняющих выдачу поручительства по долгу другого лица, — это корпоративная связь, когда поручительство или залог представляется дочерней компанией за материнскую, учредителем — за свое юридическое лицо и т.п. В данном случае договор о выдаче обеспечения не нужен, так как должник и обеспечитель фактически являются одним экономическим субъектом; разумеется, никакого вознаграждения за выдачу обеспечения обеспечитель не получает, а уплаченные им кредитору денежные средства рассматриваются как имущественные потери всего бизнеса в целом^[15].

Изучение отношений покрытия имеет значение для ответа на такой вопрос: прекращает ли их отпадение обеспечительные обязательства? Например, договор о выдаче поручительства был признан недействительным; юридическое лицо, давшее залог по долгу должника, более не входит с ним в одну предпринимательскую группу и т.п. Ответ на этот вопрос должен быть отрицательным, так как права по обеспечительной сделке устанавливаются в пользу кредитора, не являющегося участником отношений покрытия. Поэтому на него не могут быть возложены риски, связанные с этими отношениями. Однако отпадение отношений покрытия может быть включено в обеспечительную сделку как отменительное условие.

В случае же если должником и лицом, предоставившим обеспечение, являются физические лица, то зачастую участие третьего лица в делах должн ика объясняется родственными связями, дружескими и иными личными отношениями, не имеющими экономического содержания. Такие отношения не регулируются правом, и потому их изменение также не должно оказывать влияние на отношения между кредитором и обеспечителем.

Даже самое строгое понимание акцессорности не требует, чтобы требование, которое обеспечивается акцессорным обязательством, было по своей природе способным к принудительному осуществлению, т.е. чтобы у кредитора уже имелось бы право на взыскание с должника долга. Более того, это в некотором смысле вошло бы в противоречие с природой обеспечительных отношений, для которых обеспечение требований, уже просроченных к моменту заключения обеспечительной сделки, все же является нехарактерным. Обеспечение, как правило, устанавливается на случай неисполнения, т.е. в тот момент, когда просрочки еще нет. Поэтому следует считать допустимым возникновение акцессорного обязательства и тогда, когда основное обязательство возникло, но права кредитора по нему не являются «созревшими» (таковы обязательства, подлежащие исполнению в будущем либо до востребования) либо находятся в состоянии «подвешенности» (обязательства, возникающие из сделок, совершенных под отлагательным условием; обязательства, которые требуют наступления так называемого «условия права» — conditio juris^[16]).

Более сложным является примирение принципа акцессорности с ситуацией, когда обеспечиваемые права кредитора таковы по своей природе, что для их возникновения требуется не только заключение договора, но и совершение самим кредитором каких-либо действий. Этот случай хорошо иллюстрируется примером обычного кредитного договора. Для того чтобы у банка возникло право (пусть даже и «несозревшее») требовать возврата кредита, он должен быть выдан заемщику. Спрашивается: в какой момент заключение обеспечительной сделки будет допустимым с точки зрения акцессорности? С момента фактического получения заемщиком кредита? Но ни один кредитор не пойдет на это, ведь имеется вероятность того, что обеспечительная сделка не будет заключена и требование кредитора останется необеспеченным. В момент заключения кредитного договора? Но ведь непосредственно после заключения кредитного договора у кредитора отсутствуют какие-либо требования к должнику, а это препятствует созданию акцессорного права. По сути, требование непременного наличия обязательства для установления обеспечения загоняет кредитора в тупик…

Как подчеркивают O.M. Stocker и R. Sturner, экономическая целесообразность и изучение практических казусов требуют значительного ослабления акцессорности возникновения обеспечительных обязательств, если не полного отказа от этого принципа^[17]. В связи с тем что столь строгое проведение акцессорности^[18] в отношении возникновения обеспечительного права лишено практического смысла, все правопорядки, придерживающиеся принципа акцессорности в отношении обеспечительных обязательств, допускают обеспечение будущих требований. При этом возможны различные вариации: например, указание при заключении обеспечительной сделки на то, что обеспечение устанавливается в отношении «всех будущих долгов» (all monies)^[19], «текущего счета» (current account contract)^[20], «будущей ответственности, ограниченной суммой» (Hochstbetragshypothek)^[21], «открытого кредита» (open credit)^[22], «любого долга, могущего возникнуть в будущем»^[23] и т.п.

Необходимо внести ясность в конструкцию обеспечения будущих требований. Мыслимы два подхода. Первый заключается в том, что обеспечительное право, установленное в обеспечение будущих требований, возникает с момента заключения обеспечительной сделки (либо выполнения необходимых формальностей: внесение в реестр и т.п.), но кредитор не может его принудительно реализовывать, так как требование по-прежнему является будущим (об этом см. ниже). Второй подход состоит в том, что несмотря на заключение обеспечительной сделки обеспечительные права возникнут у кредитора только тогда, когда обеспеченное обязательство из разряда «будущих» переместится в разряд «настоящих». Самого по себе этого факта (при наличии соглашения об обеспечении) будет достаточно для того, чтобы такое требование с момента его возникновения считалось обеспеченным.

На мой взгляд, концепции акцессорности возникновения в большей степени соответствует второй подход. Первый же подход в значительной степени игнорирует акцессорность и стремится освободить обеспечительное обязательство от какой-либо зависимости от основного долга.

Тем не менее сама по себе возможность обеспечения будущих долгов существенно размывает идею акцессорности возникновения, и поэтому представляется вполне справедливым утверждение O.M. Stocker и R. Stumer о том, что целесообразнее говорить о том, что акцессорное обеспечение не может существовать без юридически действительного основного правоотношения, из которого будут возникать обеспеченные требования, и не упоминать при этом классическую фразу о необходимости существования долга^[24]. A. Steven, обсуждая проблему обеспечения будущих требований, также приходит к выводу о том, что акцессорность возникновения следует понимать как ««accessoriness in posse rather than in esse», т.е. скорее как связанность с возможным, а не существующим долгом^[25].

Еще одна проблема, которая зачастую обсуждается в контексте акцессорности возникновения обеспечительного обязательства, заключается в том, что в некоторых случаях возникновение у кредитора прав, вытекающих из обеспечительной сделки, связано не только с наличием основного долга, но и с внесением в особые реестры записи о соответствующей сделке (либо обременениях, порожденных этой сделкой). Речь идет, разумеется, прежде всего о залоге. Все без исключения европейские правопорядки связывают с внесением в реестр либо само возникновение права залога, либо возможность его противопоставления третьим лицам (новым приобретателям или иным кредиторам)^[26]. Поэтому неизбежна следующая коллизия: с одной стороны, в реестре может быть запись об ипотеке, но пока обеспеченное обязательство не возникло, эта запись не может предоставлять лицу, в пользу которого обременена недвижимость, каких-либо обеспечительных прав. С другой стороны, эта запись в реестре может ввести в заблуждение третьих лиц, которые, доверившись ей, например, вступят в отношения с кредитором.

Ответ на этот вопрос следует искать в праве, регулирующем значение и ведение реестра прав на недвижимое имущество. Если регистрационная система является негативной (т.е. запись сама по себе не создает право — для возникновения права всегда нужно еще и должное правовое основание), то никаких проблем не возникает. При отсутствии обеспеченного обязательства (например, кредит, в обеспечение которого была зарегистрирована ипотека, еще не выдан), несмотря на внесенную в реестр запись об ипотеке, в силу акцессорности возникновения залоговое право у кредитора не возникает.

Иначе дела обстоят в позитивной регистрационной системе (когда запись сама по себе создает право — надлежащее правовое основание для этого не имеет значение). В этом случае акцессорность возникновения ипотеки вступает в резкое противоречие с материально-правовым значением записи. На это обращал внимание один из разработчиков проекта BGB Reinhold Johow, который заметил, что последовательное проведение принципа публичной достоверности поземельной книги «немного оставляет от акцессорности», так как в этом случае теряется связь между обеспеченным обязательством и ипотекой^[27]. В таком случае необходима конструкция, которая смогла бы примирить запись в реестре и акцессорность ипотеки как обременения недвижимости, устанавливаемого с обеспечительной целью. В германском праве этой цели служит следующий юридический прием: до возникновения обеспечиваемого долга Sicherungshypothek рассматривается как поземельный долг (Grundschuld), установленный в пользу собственника; с момента возникновения обеспеченного долга эта фикция перестает действовать^[28]. При помощи данной конструкции принцип акцессорности оказывается вполне совместимым с регистрационным режимом и в позитивной регистрационной системе.

Есть еще одно обстоятельство, которое, как мне представляется, необходимо подчеркнуть: даже оставаясь на позиции жесткого проведения принципа акцессорности, заключение договора об обеспечении до момента возникновения основного обязательства нельзя рассматривать как основание для недействительности этого соглашения или признания его незаключенным^[29]. Оно вполне действительно, но до возникновения основного долга просто не порождает у кредитора тех обеспечительных прав, на которые он рассчитывал, заключая это соглашение.

2.2. Акцессорность объема требования

Акцессорность объема требования означает, что объем акцессорного требования определяется по объему основного требования. Это свойство дополнительных обязательств подчеркивают абсолютно все исследователи^[30].

Акцессорность объема обеспечительного обязательства выражается в том, что поручитель обязан уплатить кредитору не больше, чем ему должен должник; залогодержатель может извлечь из стоимости предмета залога не более, чем ему причитается с должника.

Такое понимание акцессорности объема предопределяет и ответ на вопрос о том, нужно ли в договоре об установлении обеспечения подробным образом описывать существо обеспеченного обязательства (его первоначальную сумму, размер процентов, сроки исполнения и т.п.) либо достаточно указания информации, которая позволяет индивидуализировать долг. Если обеспечителем является должник (например, он дал кредитору залог), то в этом нет совершенно никакого смысла, так как стороны и так знают о состоянии задолженности должника перед кредитором. Если же обеспечителем является третье лицо (поручитель, залогодатель, не являющийся должником), то для защиты его интересов (от, например, сговора должника и кредитора и фальсификации договора, обязательства по которому обеспечены, с указанием не соответствующей действительности суммы долга) достаточно передать в его распоряжение заверенную копию договора между кредитором и должником.

Профессор A. Steven отмечает, что требование точной определенности долга (certain sum) на момент установления обеспечения выдвигалось многими авторитетными шотландскими юристами, поддерживалось Палатой лордов (с формулировкой о том, что земля не должна обременяться неопределенными долгами, так как это вредит кредиторам^[31]) и потому часто цитировалось в судебных решениях^[32]. Согласно довольно высокопарному высказыванию судьи, лорда Кларка, сделанному в конце XIX в., «нет в нашем праве более укоренившейся идеи, чем та, что реальное обеспечение не может быть установлено по неопределенному долгу»^[33].

Однако невозможность не только точного указания суммы обеспеченного долга, но и даже точного описания всех обеспеченных обязательств неизбежно вытекает и из другого простого соображения: объем ответственности обеспечителя простирается не только на собственно договорные требования кредитора к должнику (основной долг, проценты), но и на требования, связанные с ответственностью должника перед кредитором за просрочку (неустойка, убытки, издержки по получению исполнения)^[34]. А эти денежные суммы невозможно не только более-менее точно указать заранее, но и даже предвидеть, будут ли вообще соответствующие требования иметь место. Таким образом, включение в механизм определения суммы обеспечительного обязательства мер ответственности должника перед кредитором сильно ослабляет такое выражение акцессорности объема этого обязательства, как указание в соглашении об установлении обеспечения конкретных сумм, за которые отвечает обеспечитель^[35]. В связи с этим в договоре об установлении обеспечения достаточно либо простой отсылки к обеспечиваемому договору, либо описания обеспеченного обязательства самым общим образом^[36].

Что происходит с обеспечительным обязательством в случае, если сумма долга должника перед кредитором изменяется, но не в результате неправомерных действий должника (просрочки), а в результате соглашения между ним и кредитором (например, вследствие соглашения об увеличении лимита кредитной линии и т.п.) либо односторонних действий кредитора, допускаемых в соответствии с законом или договором?

Мыслимы три варианта ответа. Первый из них заключается в том, что в силу принципа акцессорности обеспечитель должен отвечать в увеличенном объеме. Однако такой подход представляется грубой ошибкой, ведь соглашение между кредитором и должником об увеличении суммы долга, процентов и т.п., будучи строго относительным, не может затрагивать лиц, которые в нем не участвовали. Кроме того, такой подход определенно несправедлив по отношению к лицу, выдавшему обеспечение, ведь его воля была направлена на то, чтобы создать для себя такое обеспечительное обязательство, которое бы не превышало долг, о котором знал обеспечитель, т.е. долг на первоначальных условиях. Поэтому этот подход должен быть отвергнут как несостоятельный. Мне не известны правопорядки, в которых он поддерживался бы на уровне закона или доктрины.

Второй подход заключается в том, что в случае изменения обеспеченного обязательства обеспечение должно прекратиться, так как нельзя ухудшать положение обеспечителя. Однако эта идея так же несостоятельна, как и первая. Действительно, ухудшать положение лица, выдавшего обеспечение, нельзя. Но вряд ли можно таким образом улучшать его положение, вовсе освобождая его от обязанности и резко ухудшая тем самым положение кредитора. Не следует забывать о том, что обеспечителя и кредитора связывает самостоятельное обязательство, отличное от обязательства должника перед кредитором, и поэтому изменение последнего просто не может автоматически повлиять на первое и ухудшить положение обеспечителя. Поэтому такое диковинное решение — вовсе прекращать обеспечение в случае изменения обеспеченного долга — также должно быть решительно отвергнуто, как противоречащее не только юридической логике, но и здравому смыслу.

Наконец, третий возможный подход заключается в том, что изменение должником и кредитором основного обязательства не должно сказываться на обеспечительном обязательстве, и поэтому обеспечитель должен отвечать на первоначальных условиях обеспеченного обязательства. Этот подход представляется взвешенным и учитывающим интересы всех сторон: кредитора, должника и лица, выдавшего обеспечение. Именно такой подход широко представлен как в европейской науке, так и в законодательстве^[37].

Понятно, что главный риск, который возникает у обеспечителя в связи с третьим подходом, — это увеличение вероятности того, что должник допустит просрочку (например, резко увеличилась сумма кредита, которую взял должник, или резко увеличился размер процентов по кредиту), и возможность того, что кредитор обратится с требованием, основанным на обеспечении, существенно возрастает. Обеспе- чителю, связанному с должником отношениями покрытия, основанными на уже имеющемся долге, совершенно безразличны изменения основного обязательства (в том числе и степень такого изменения), так как он исполнит кредитору и зачтет свой долг перешедшим к нему требованием. Для обеспечителя, связанного с должником корпоративными отношениями, также не должно представлять особого значения, насколько сильно изменяется обеспеченное обязательство, так как он и должник экономически представляют собой одного субъекта. Повышение вероятности того, что кредитор будет реализовывать свои обеспечительные права, затрагивает лишь такого обеспечителя, который выдал обеспечение либо потому, что таков его бизнес (например, выдача поручительств за вознаграждение), либо в связи с тем, что он связан с должником родственными или дружескими узами. И если выдача залогов или поручительств за деньги встречается крайне редко, то второй случай (особенно в отношении поручительств) весьма распространен. Подходы к решению этой проблемы я предлагаю обсудить ниже, в § 6 данной работы.

2.3. Акцессорность следования за главным требованием

Обязательное следование^[38] обеспечительного права за обеспеченным правом при изменении управомоченного лица является, по словам O.M. Stöcker и R. Stumer, «самой сердцевиной» (essential core) учения об акцессорных обязательствах^[39]. A. Steven также указывает, что максима accessorium sequiturprincipale («акцессорное требование следует за главным») может быть использована для описания учения об обеспечении в целом^[40]. Обязательное совпадение кредитора по обеспеченному требованию и лица, имеющего требовать реализации обеспечения, служит той же задаче, что и в случае с акцессорностью возникновения обеспечения, — требованию совпадения держателя обеспечения и кредитора по обеспеченному долгу. Так как цель установления обеспечения заключается в защите кредитора, обеспечительные права не могут оказаться в иных руках, отделившись от личности кредитора по обеспеченному обязательству и от самого обязательства. Кроме того, целью установления правил об акцессорности следования является, по общему признанию, стремление предотвратить возможность двойного платежа: сначала — в пользу кредитора, а потом — в пользу держателя обеспечения^[41].

Разумеется, следование акцессорного обязательства за основным может быть отменено соглашением между цедентом и цессионарием^[42]; в этом случае требование перейдет к цессионарию необеспеченным, а обязательства лица, установившего обеспечение, прекратятся^[43].

Важная проблема, которая возникает в связи с реализацией акцессорности следования, связана с существованием регистрации прав на недвижимое имущество. Ее суть вкратце такова: если права подлежат регистрации в реестре, то и переход этих прав также подвергается государственной регистрации. Причем момент перехода права определяется по моменту изменения реестра. Однако переход прав залогодержателя в том числе подчинен и указанному выше правилу: залоговые права должны переходить одновременно с обеспеченным долгом. Поэтому возникает вопрос о том, с какого момента происходит переход права залогодержателя при уступке обязательства (например, по возврату кредита), обеспеченному ипотекой.

Возможны два варианта ответа. Первый, основанный на последовательном проведении принципов регистрационной системы, таков: у цессионария права залогодержателя возникнут с момента государственной регистрации уступки. Однако это решение не соответствует акцессорности следования обеспечительных прав, ведь залогодержателем может быть только кредитор по обеспеченному залогом обязательству. Легко заметить, что при предлагаемом варианте решения проблемы после подписания соглашения об уступке права по договору кредита и по ипотеке и до регистрации перехода ипотеки кредитором по обязательству будет цессионарий, а залогодержателем (в соответствии с данными реестра) — цедент. Этот вариант также порождает значительное количество трудных вопросов: как быть в случае, если регистрация уступки ипотеки не состоится? Если до регистрации уступки ипотеки появится необходимость обратить взыскание на предмет залога?

Другой вариант ответа таков. Нельзя ли увидеть в принципе accessorium sequitur principale как специальном основании перехода гражданских прав исключение из общего порядка перехода прав на недвижимости? Получается, что с момента уступки требования, обеспеченного ипотекой, к цессионарию перейдет и залоговое право. Кроме того, возможен и такой довод: известно, что в отношении ипотеки нет строгого требования поддержания актуальности записи об обременении. Так, в реестре не отражается погашение долга, т.е. уменьшение объема требования залогодержателя к залогодателю. Получается, что в данной ситуации реестр также не будет достоверным, но это никогда никого не смущало^[44].

Однако у такого решения есть существенные негативные последствия. Реестр, содержащий в себе запись об ипотеке в пользу цедента, более не будет достоверным, он будет вводить третьих лиц в заблуждение относительно действительных прав на недвижимое имущество. Кроме того, цессионарий будет совершенно не заинтересован в том, чтобы привести реестр в актуальное состояние, ведь у него и так уже есть права залогодержателя, без внесения записей в реестр. Названные негативные последствия, по всей видимости, должны устраняться невозможностью для незарегистрированного залогодержателя противопоставлять свое право третьим лицам.

Зарубежным правопорядкам известны оба решения описываемой проблемы. Так, в Австрии, Бельгии, ЮАР^[45], Шотландии^[46] применяется первый подход; во Франции^[47], Германии^[48] и Нидерландах^[49] — второй. В первом случае третьи лица защищены достоверностью реестра и могут полагаться на его записи в определении того, кто же является актуальным залогодержателем (и кредитором). Во втором случае третьи лица также защищены, но не реестром, а принципом непротивопоставимости невнесенных прав. Кроме того, лицо, добросовестно положившееся на неактуальную запись о праве залога, которое принадлежало цеденту, будет защищено положениями о добросовестном приобретении имущества от неуправомоченного отчуждателя^[50].

Акцессорность следования позволяет довольно легко разрешить проблему так называемой «изолированной уступки», т.е. уступки обеспечительного права отдельно от обеспеченного долга. Сама идея такой уступки резко противоречит акцессорности следования, поэтому она не должна допускаться. Однако и здесь могут быть обнаружены некоторые случаи, когда ригоризм этого принципа может быть подвергнут сомнению. Например, представим себе должника, у которого есть два кредитора с идентичными требованиями, но требования одного из них обеспечены залогом, установленным самим должником, а требования другого — нет. Допустимо ли заключение между кредиторами соглашения, по которому залоговое право будет уступлено одним кредитором другому лицу? Такая уступка никак не ущемит интересов должника, цель акцессорности следования будет достигнута: должник не будет принужден к двойному платежу.

На мой взгляд, нет совершенно никаких препятствий для такого рода сделок по передаче залога. Конечно, мной была описана идеальная ситуация — когда требования двух кредиторов идентичны. Однако и более сложные казусы (например, требование первоначального кредитора было больше по объему) также могут быть разрешены без ущемления интересов лица, предоставившего обеспечение, — путем заявления должником возражения против требований из залога, основанных на вновь обеспеченном обязательстве. Возможно и другое решение: изолированная передача залогового права возможна, но не более чем в сумме, соответствующей долгу, который будет считаться обеспеченным залогом.

Однако описанные казусы не отражают того богатства экономических возможностей, которые были бы открыты залогодержателю в случае свободной изолированной уступки обеспечительного права. Речь идет прежде всего об использовании обеспечительных прав в механизме рефинансирования. Именно поэтому строгая акцессорность следования (фактически так и не ослабевшая за несколько веков современной европейской правовой истории) обычно называется в качестве главного препятствия для использования обеспечительных прав при рефинансировании банковских кредитов^[51]. И, добавлю, видимо, поэтому же в качестве образца для создания модели евроипотеки выбран германский поземельный долг (Grundschuld), который начисто лишен акцессорности следования.

Вопрос о сделках обеспеченного и необеспеченного кредиторов одного должника по передаче обеспечения является, разумеется, прелюдией к самому интересному вопросу, связанному с акцессорностью следования, — вопросу сделок со старшинством.

Общепризнанно, что старшинство залогового права само по себе является ценностью, так как позволяет в первоочередном порядке удовлетворяться из стоимости предмета залога. Раз старшинство является ценностью, то вокруг него неизбежно должны сложиться правила, регулирующие оборот этой ценности. Такими правилами как раз и являются положения о сделках с залоговым старшинством. К числу такого рода сделок можно отнести, во-первых, резервирование старшинства при установлении ипотеки таким образом, что установленная впоследствии ипотека будет старшей по отношению к установленной ранее, и, во-вторых, обмен старшинством между двумя и более залогодержателями.

Первая из упомянутых сделок не связана с акцессорностью следования, поэтому мы не будем разбирать этот случай. Но вторая ситуация имеет на первый взгляд к обсуждаемому вопросу прямое отношение, ведь обмен старшинством очень похож на две встречные изолированные уступки. Судя по всему, такого мнения придерживается И.В. Дедковский^[52]. Однако мне все же представляется, что при обмене старшинством вряд ли происходит обмен собственно залоговыми правами: стороны такой сделки заключают соглашение лишь об изменении порядка удовлетворения своих требований к залогодателю. Во всем остальном их обеспечительные права не затрагиваются: они остаются держателями тех же обеспечительных прав, которые им принадлежали ранее, с одним лишь изменением — в приоритете их удовлетворения.

В связи с этим можно прийти к такому выводу: сама по себе возможность выговаривать старшинство либо изменять старшинство обеспечительных прав не колеблет принцип акцессорности следования, так как такие сделки не влияют на связь основного и обеспеченного обязательств.

Акцессорность следования также применяется и к акцессорным обеспечительным правам, возникающим из договоров об установлении личного обеспечения: при уступке обеспеченного долга к новому кредитору переходят и права в отношении поручителя^[53]; изолированная уступка последнего не допускается^[54]. Разумеется, имеются и определенные особенности реализации принципа акцессорности при уступке. Так, английское право предполагает, что акцессорные права, вытекающие из личного обеспечения, могут перейти к цессионарию, только если имеется явно выраженное указание на это в договоре уступки^[55]. Французские суды, вопреки общим положениям Code civil об уступке обязательства, также сформулировали позицию о том, что при уступке обеспеченного требования акцессорные права, возникшие из личного обеспечения, не переходят к новому кредитору, так как в этих отношениях имеет значение личность кредитора; этот подход был преодолен пленарным решением Cour de Cassation лишь в 2004 г.^[56]

2.4. Акцессорность прекращения

Акцессорность прекращения означает, что прекращение основного обязательства влечет за собой прекращение акцессорного обязательства. Как правило, акцессорность прекращения обсуждается только в связи с одним (и, возможно, самым главным!) основанием прекращения обязательств — надлежащим исполнением^[57]: в случае надлежащего исполнения обеспеченного обязательства отпадает цель обеспечения, и поэтому обеспечительные права кредитора также должны прекратиться.

Однако более интересным является действие этого принципа в случае, если основное обязательство прекращается по основанию, иному чем надлежащее исполнение. Например, важным вопросом является проблема сохранения акцессорных обязательств в случае расторжения договора, породившего основное обязательство. Мне представляется, что правильный ответ на этот вопрос напрямую зависит от конструкции и последствий расторжения договора, которые приняты в соответствующем правопорядке или доктрине.

Так, если придерживаться подхода, в соответствии с которым при расторжении договора долговые обязательства, возникшие до момента расторжения договора (например, обязательства по оплате уже поставленных товаров, выполненных услуг), сохраняют договорный характер (но не квалифицируются как неосновательное обогащение), то необходимо предположить и то, что акцессорные обязательства, которые их обеспечивают, сохраняют силу, если стороны, расторгая договор, не договорились об ином^[58]. Иной подход, основанный на квалификации требования кредитора к должнику об уплате причитающегося как требования о выплате неосновательного обогащения, должен приводить к мысли о том, что такие требования не должны считаться обеспеченными, что, разумеется, является антикредиторским и потому вряд ли допустимым решением.

Еще один случай акцессорности прекращения (хотя он вполне мог бы быть разобран при обсуждении акцессорности возникновения обеспечительных обязательств) — это отпадение обеспечения при недействительности основного обязательства. Традиционный взгляд на решение этого казуса таков: недействительность обеспеченного договора освобождает обеспечителя от его обязательств перед кредитором^[59]. Однако из этого правила есть исключения. Например, обеспечение остается в силе, если при его установлении кредитор и обеспечитель договорились о сохранении обеспечения при недействительности основной сделки либо если будет доказано, что обеспечитель знал о недействительности обеспеченного договора^[60]. Другой пример — недействительность основного договора по причине недееспособности или ограниченной дееспособности должника либо выхода юридического лица-должника при совершении сделки за пределы своих правомочий^[61].

И наконец, весьма важный вопрос: что происходит с обеспечительными сделками при ликвидации должника (которая, разумеется, прекращает основное обязательство)? Классический ответ: обеспечение прекращается, так как в отсутствие должника прекращается обеспеченное обязательство. Однако и здесь есть нюансы. Например, французские суды пришли к выводу о том, что принцип акцессорности прекращения не применяется в случае, если должник был ликвидирован вне правильной процедуры ликвидации и имущество компании перешло к ее единственному участнику^[62]. Германские же суды пошли еще дальше, признав, что акцессорность прекращения вообще не имеет эффекта в случае ликвидации должника, и постановив, что ответственность лица, предоставившего обеспечение, сохраняется^[63].

В некоторых правопорядках акцессорность прекращения не имеет эффекта при обеспечении обязательств, существо которых таково, что требования кредитора к должнику постоянно возникают и прекращаются в течение определенного периода времени. В качестве примера можно привести обеспечение поручительством или залогом обязательств по овердрафту^[64].

Принцип акцессорности прекращения дополнительного обязательства должен быть согласован с принципом публичной достоверности записей о правах на недвижимое имущество. Разумеется, речь идет в первую очередь об ипотеке. Вопрос в данном случае должен стоять таким образом: если обеспеченный долг прекратился (например, обязательство было исполнено должником), но запись об ипотеке в реестре не была погашена, сохраняется ли право залога? По всей видимости, ответ на этот вопрос опять же должен лежать в плоскости особенностей организации регистрационной системы. Если запись сама по себе не создает право, но требует для этого должного правового основания, то ипотека должна прекращаться с момента исполнения обеспеченного обязательства (правда, отдельного обсуждения в этом случае требует вопрос о защите лиц, доверившихся реестру, оказавшемуся впоследствии недостоверным). Если же запись сама по себе создает право, то возникает проблема с тем, как разрешить коллизию интересов залогодателя и того, кто добросовестно приобрел ипотеку от залогодержателя, уже получившего исполнение по обязательству. Германское право, последовательно придерживаясь принципа публичной достоверности поземельной книги, выработало для решения этого казуса фикцию приобретения таким лицом также и требования к должнику, но, правда, «для цели принудительной реализации ипотеки».^[65]

2.5. Акцессорность осуществления обеспечительных прав

Этот принцип означает, что обеспечительные права могут быть осуществлены принудительно только в том случае, если есть возможность принудительного осуществления обеспеченного требования.

O.M. Stöcker и R. Sturner называют возможность лица, выдавшего обеспечение, своими возражениями исключить принудительное осуществление кредитором обеспечительного права главным элементом концепции акцессорности^[66]. При этом они обращают внимание на то, что как акцессорные, так и неакцессорные обеспечительные конструкции в принципе не рассчитаны на то, чтобы кредитор получил двойное исполнение: и по обязательству, и через реализацию обеспечительного механизма^[67]. Однако исключение случаев двойного исполнения кредитору в этих двух видах обеспечительных конструкций осуществляется разными способами. Ключевой идеей, лежащей в основе акцессорности принципа принудительного осуществления обеспечительного права, является предоставление обеспечителю возможности ссылаться на те же возражения против требования кредитора, которые имеются против него у должника^[68]. Для неакцессорного обеспечения это принадлежащее обеспечителю возражение о том, что удовлетворение им требования кредитора приведет к неосновательному обогащению последнего. Кроме того, довольно интересным является тот факт, что даже в случае установления неакцессорного обеспечения защита обеспечителя от требования кредитора, уже получившего исполнение от должника, может быть включена (и на практике зачастую включается) в договор об установлении неакцессорного обеспечения^[69].

Вернемся, однако, к возражениям обеспечителя. Невозможно не заметить, что все они строятся на иных аспектах акцессорности, которые я разбирал выше. Можно сказать, что акцессорность осуществления как бы связывает все иные проявления этого принципа в один тугой узел. Так, обеспечитель может отказать кредитору со ссылкой на то, что обязательство не возникло (например, сделка была ничтожна); должник частично или полностью уплатил долг; требование было уступлено кредитору без одновременной передачи обеспечительных прав; обеспеченное обязательство прекратилось по каким-либо основаниям и т.п.

Права на выдвижение этих возражений обеспечитель может лишиться, в случае, если будет установлено, что он знал об их наличии при выдаче обеспечения. Особенно «выпукло» этот принцип реализован в случае выдачи обеспечения по долгам недееспособного физического лица либо несуществующего юридического лица, если будет установлено, что в момент выдачи обеспечения обеспечитель знал об этих обстоятельствах^[70]. Такое решение объясняется тем, что обеспечение может преодолевать экономические последствия «персональных дефектов» должника, правда, лишь при условии, что обеспечитель знал об этих дефектах^[71].

Обзор точек зрения по поводу отдельных проявлений принципа акцессорности целесообразно завершить выявлением соотношения этого принципа с другой важной правовой идеей — принципом абстрактности. Необходимость разобраться в этом вопросе связана со следующей проблемой: чуть выше я обсуждал последствия отпадения отношений покрытия (отношений между должником и обеспечителем) и приводил аргументы в пользу сохранения обеспечения в такой ситуации. Представим себе, что обеспечение (например, поручительство) было выдано потому, что должник и обеспечитель заключили договор об этом. Если считать, что отпадение договора о выдаче поручительства не прекращает поручительство, то последнее следует квалифицировать как абстрактное по отношению к договору о выдаче поручительства. Однако оно акцессорно по отношению к обеспеченному долгу.

Профессор van Erp объясняет это различие следующим образом: абстрактность демонстрирует наличие или отсутствие юридической связи (в первую очередь предопределяющую юридические последствия второй сделки при отсутствии первой) между двумя договорами; акцессорность же определяет само существование и объем дополнительного отношения^[72]. H. Wieling также призывает различать принципы каузальности (абстрактности) и акцессорности (неакцессорности)^[73].

Однако при этом профессор van Erp приводит интересный пример того, как при ослаблении принципа акцессорности обеспечение приобретает абстрактный (по отношению к основному долгу) характер: в случае если в договоре поручительства содержится указание на то, что поручительством обеспечиваются «все будущие долги», такое поручительство нельзя рассматривать как прикрепленное к какому-либо конкретному долгу^[74].

1. Mata M.A. de la. Typical Personal Security Rights in the EU. Comparative Law and Economics in Italy, Spain and other EU Countries in the Light of the EU Law, Basel II and the Financial Crisis. Tubingen, 2010. P. 36. ↑

2. The Interaction of Contract Law and Tort and Property Law in Europe. A Comparative Study / C. von Bar, U. Drobnig (eds.). Munchen, 2004. P. 341. ↑

3. A. Steven называет ее «интуитивной» (Steven A. Accessoriness and Security over Land // http://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm7abstract_idM371139). ↑

4. Хотя R. Zimmermann и предупреждает, что обнаружить в высказываниях римских юристов ясную концепцию акцессорности невозможно (см.: Zimmermann R. Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. Oxford University Press, 1996. P. 122), ср., тем не менее, довольно недвусмысленное высказывание Ульпиана в D. 46, 3, 43:

   In omnibus speciebus liberationum В случае прекращения обязательств пре- etiam accessiones liberantur, puta ad- кращаются и дополнительные обязательства, promissores hypothecae pignora. например поручительство, ипотека или пигнус.

   По мнению M. Kazer, принцип акцессорности сложился в эпоху ранней Республики (Kazer M. Das Romisches Privatrecht. Bd. 1. C.H. Beck, 1971. S. 465 (цит. по: Steven A. Op. cit. P. 2)). М. Kazer описывал акцессорность таким образом: «Без требования залог не может существовать; по прекращении требования залог также прекращается». Намного более красочным является описание принципа акцессорности, принадлежащее американскому профессору из Университета Аризоны (проф. Chester Smith) и воспроизведенное в решении одного из американских судов: «Долг — это корова, обеспечение — это хвост; корова может существовать без хвоста, но хвост без коровы — не может» (Steven A. Op.cit. P. 4). ↑

5. См., например: Stocker O.M., Sturner R. Flexibility, Security and Efficiency of Security Rights оver Real Property in Europe. Vol. III. Berlin, 2009. P. 45. Указанные авторы, в свою очередь, ссылаются на работу: Medicus D. Durchblick: Die Akzessorietat im Zivilrecht // Ju- ristiche Sohulung. 1971. 497 ff. ↑

6. Erp S. van. Surety Agreements and the Principle of Accessority — Personal Security in the Light of a European Property Law Principle. P. 313. ↑

7. Steven A. Op. cit. P. 6-36. ↑

8. Вебер Х. Обеспечение обязательств. М., 2009. С. 283. ↑

9. Ср. например: Марочкина Ю.Н. Современные проблемы ипотечного кредитования // СПС «КонсультантПлюс». ↑

10. Ср., например: Czeguhn I., Ahrens C. Fallsammlung zum Sachenrecht. Springer, 2006. S. 257; Huebner R. A History of Germanic Private Law. Boston, 1918. P. 393; Schuster E. Principles of German Civil Law. Oxford, 1907. P. 440; Vliet L. van. Op. cit. P. 149, 152-153. ↑

11. Дедковский И.В. Акцессорность ипотеки: Дис. … магистра юриспруденции. М., 2011. С. 36-78. ↑

12. Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М., 2000. С. 62 и далее. ↑

13. Здесь, правда, необходимо иметь в виду риск банкротства должника, при котором такой зачет будет невозможен. ↑

14. Например, таковы соглашения о выдаче банками банковских гарантий; случаи выдачи поручительства за деньги встречаются значительно реже. Случаи же обременения за вознаграждение залогом собственного имущества по долгам другого лица мне практически не встречались. ↑

15. Хотя, разумеется, возможны и финансовые транзакции внутри группы, связанные с возмещением лицу, предоставившему обеспечение и удовлетворившему кредитора, уплаченных им денежных средств. ↑

16. Наиболее типичный пример такого обязательства — обязательство поручителя заплатить кредитору при просрочке должника. Такое обязательство, вопреки позиции некоторых российских судов, может быть, в свою очередь, обеспечено залогом или поручительством. Принцип акцессорности в данном случае не является препятствием для этого. ↑

17. Stocker O.M., Sturner R. Op. cit. P. 45. ↑

18. Пример такой строгой акцессорности приводит A. Steven: шотландский Bankruptcy Act 1696 г. (!) не допускал обеспечение недвижимостью (heritable security) требований, которые возникали после внесения записи об обременении в реестр (в Шотландии система регистрации прав на недвижимости существует с 1617 г.). ↑

19. Real Property Law and Procedure in the European Union. England and Wales. P. 72 (все доклады исследования Real Property Law and Procedure in the European Union доступны в Интернете по адресу: http://www.eui.eu/DepartmentsAndCentres/Law/ResearchAnd- Teaching/ResearchThemes/ ProjectRealPropertyLaw.aspx#RPRC). ↑

20. Real Property Law and Procedure in the European Union. Spain. P. 5. ↑

21. Real Property Law and Procedure in the European Union. Austria. P. 6. ↑

22. The suretyship in the law of the Member States of the European Communities. Study prepared by the «Max-Planck-Institut fur auslandisches und internationales Privatrecht» / U. Drobnig (ed.). Hamburg, 1971. P. 30-31. ↑

23. Heyman H.W. Mortgage under Dutch Law (EULIS Conference Report, 25/26 September 2003) // http://eulis.org/pdf/Mortgage_under_Dutch_Law.pdf. ↑

24. Stocker O.M., Sturner R. Op. cit. P. 45. ↑

25. Stiven A. Op. cit. P. 21. ↑

26. Real Property Law and Procedure in the European Union. General Report. P. 87. О принципе противопоставимости см.: Церковников М.А. Регистрация сделок с недвижимостью во Франции: принцип противопоставимости // Вестник ВАС РФ. 2012. № 3. С. 61-83. ↑

27. Johow R. Entwurf eines burgerlichen Gesetzbuches fur das Deutsche Reich. Sachenrecht. Begrundung // Die Vorlagen der Redaktoren fur die erste Kommission zur Ausarbeitung des Entwurfs eines Burgerlichen Gesetzbuches. Sachenrecht. Bd. 2. / W Schubert (Hg.). Walter de Gruyter, 1982. S. 1487 (цит. по: Vliet L. van. Op. cit. P. 156). ↑

28. Подробнее см.: Vliet L. van. Op. cit. P. 158; Вебер Х. Указ. соч. С. 289. ↑

29. Как, к сожалению, делают российские суды (см., например, постановление ФАС Уральского округа от 23 ноября 2006 г. № Ф09-10438/06-С3 по делу № А60-10995/06). ↑

30. См, например: Mata M.A. de la. Op. cit. P. 61; Stocker O.M., Sturner R. Op. cit. P. 45; Erp S. van. Surety Agreements and the Principle of Accessority — Personal Security in the Light of a European Property Law Principle. P. 314; Вебер Х. Указ. соч. С. 103; Дедковский И.В. Указ. соч. С. 69. ↑

31. Newnham, Everett & Co. v. Stuart (1794) 3 Pat 345 at 347 per Lord President Campbell. ↑

32. См.: Steven A. Op. cit. P. 17-20. ↑

33. Smith Sligo v. Dunlop & Co. (1885) 2 R 907 at 915. ↑

34. Mata M.A. de la. Op. cit. P. 62; Вебер Х. Указ. соч. С. 103. ↑

35. По мнению И.В. Дедковского, включение в объем ответственности залогодателя неустоек и убытков залогодержателя несправедливо, так как их неопределенный характер не позволяет залогодателю эффективно использовать всю стоимость принадлежащего ему имущества для целей последующего обеспечения иных своих обязательств (Дедковский И.В. Указ. соч. С. 70). В самом деле, представим себе, что предмет залога стоит 100, обеспеченный долг — 70, по нему могут быть начислены проценты, ориентировочно — 10. Остается еще 20 единиц стоимости имущества. Залогодатель мог бы их использовать для того, чтобы обеспечить еще один кредит. Но угроза взыскания из залога неустойки и убытков кредитора настолько уменьшает шансы младшего залогодержателя удовлетвориться из стоимости предмета залога, что он, по всей видимости, не будет представлять с этой точки зрения какого-либо интереса. Примером такого сбалансированного подхода может служить проект Вотчинного устава Российской империи (не ставший, к сожалению, законом), который устанавливал, что залог обеспечивает лишь возврат долга, проценты за два (!) года (и это при том, что исковая давность по обязательствам составляла 10 лет!) и издержки кредитора по получению долга; убытки и неустойка ипотекой не обеспечивались (см.: Проект Вотчинного устава с пояснительною к нему запискою. Том первый. СПб., 1893. С. 382-384). ↑

36. Ср.: Mata M.A. de la. Op. cit. P. 60. ↑

37. Mata M.A. de la. Op. cit. P. 63; Erp S. van. Surety Agreements and the Principle of Accessority — Personal Security in the Light of a European Property Law Principle. P. 316; Вебер Х. Указ. соч. С. 94. ↑

38. Хотя есть и намного более радикальное мнение проф. Buckland о том, что уступка основного долга, по идее, должна прекращать строго акцессорное обязательство (Buckland W. Principal and Fideiussor. Consumptio litis // Juridical Review. 1941. December. P. 2 (цит. по: Levy E. Principal and Surety in Classical Roman Law: Did action brought against the one consume the obligation of the other? // Seminar. Annual Extraordinaty Number of «The Jurist». 1944. Vol. II. P. 7). ↑

39. Stöcker O.M., Stumer R. Op. cit. P. 49. ↑

40. Steven A. Op. cit. P. 21. ↑

41. Ibid. P. 30. ↑

42. Так как это не ухудшает положение обязанного по обеспечительному договору лица. ↑

43. Mata M.A. de la. Op. cit. P. 90. ↑

44. См. аргументацию R. Anderson в: Steven A. Op. cit. P. 30. ↑

45. Steven A. Op. cit. P. 28. ↑

46. Real Property Law and Procedure in the European Union. Scotland. P. 54. ↑

47. Real Property Law and Procedure in the European Union. France. P. 65. ↑

48. Вебер Х. Указ. соч. С. 303-304. ↑

49. Real Property Law and Procedure in the European Union. The Netherlands. P. 41. ↑

50. Real Property Law and Procedure in the European Union. Germany. P. 47. ↑

51. Nasarre-Aznar S. Op. cit.; The Development of a European Capital Market. Report of a Group of experts appointed by EEC Commission (Segrt Report). Brussels, 1966. P. 152-153; в особенности см.: Wolfsteiner H, Stocker O. Non-accessory Security Right over Real Property for Central Europe // Notarius International. 2003. No. 1-2. P. 120. ↑

52. Дедковский И.В. Указ. соч. С. 50-53. ↑

53. Drobnig U. Principles of European Law. Study Group on a European Civil Code. Vol. 4. Personal Security. Munich, 2007. P. 208 (далее — PEL/Drobnig, Pers. Sec.). ↑

54. The Suretyship in the Law of the Member States of the European Communities. P. 48. ↑

55. PEL/Drobnig, Pers. Sec. P. 208. ↑

56. Ibidem. ↑

57. The Interaction of Contract Law and Tort and Property Law in Europe. A Comparative Study. P. 341; Steven A. Op. cit. P. 31-33; Mata M.A. de la. Op. cit. P. 133. ↑

58. См. подробнее об этом: Егоров А.В. Ликвидационная стадия обязательства // Вестник ВАС РФ. 2011. № 9, 10. ↑

59. PEL/Drobnig, Pers. Sec. P. 218-219. ↑

60. Mata M.A. de la. Op. cit. P. 84. ↑

61. PEL/Drobnig, Pers. Sec. P. 219-220. ↑

62. Ibid. P. 220. ↑

63. Ibid. P. 209. ↑

64. Steven A. Op. cit. P. 34. ↑

65. Вебер Х. Указ. соч. С. 309. ↑

66. Stöcker O.M., Sturner R. Op. cit. 50. ↑

67. Ibidem. ↑

68. Кратко, но емко это выразил профессор P. Sparkes: «Справедливость требует акцессорности» (Sparkes P. European Land Law. Hart Publishing, 2007. P. 399). ↑

69. Stöcker O.M., Sturner R. Op. cit. P. 46. ↑

70. PEL/Drobnig, Pers. Sec. P. 212, 214-215. ↑

71. Ibid. P. 215. ↑

72. Erp S. van. Surety Agreements and the Principle of Accessority — Personal Security in the Light of a European Property Law Principle. P. 313. ↑

73. Wieling H.J. Sachenrecht: Ein Handbuch. Bd. 1: Sachen, Besitz und Rechte an Beweg- lichen Sachen. 3. Aufl. Berlin: Springer, 2007. S. 27. ↑

74. Erp S. van. Surety Agreements and the Principle of Accessority — Personal Security in the Light of a European Property Law Principle. P. 314. ↑