Как отмечалось ранее, теория доказательств и наука уголовного процесса связаны как целое и часть, причем внутренне организованное целое, образующее упорядоченную систему научного знания. Научное описание уголовного процесса и его стадий не может быть дано в отрыве от общих понятий и специфики доказывания на этих стадиях; с другой стороны, обоснование способов собирания доказательств должно согласовываться с характеристикой правоотношений, складывающихся между участниками судопроизводства, их функциями.

Теория доказательств в составе науки уголовного процесса входит в круг правовых наук, относящихся к общественным научным дисциплинам, и, наконец, в целостную систему научного знания, охватывающего все отрасли науки. Понятно, что характер связей между теорией доказательств и другими отраслями знания весьма различен. Различия эти касаются степени близости, наличия или отсутствия субординации, содержательных сторон взаимосвязи.

Методологической основой теории доказательств в советском уголовном процессе является марксистско-ленинская философия — диалектический материализм.

Основные концепции, руководящие научные идеи — учение об истине, о путях и методах познания объективной действительности, о критерии практики, о сочетании логического и исторического в процессе исследования и другие — теория доказательств заимствует из диалектического материализма и в этом смысле является частным приложением общей методологии марксизма-ленинизма к изучению конкретного предмета.

Отношение субординации существует также между общей теорией права и теорией доказательств. Исследуя методы и средства правового регулирования процесса доказывания, теория доказательств использует общие понятия о правовых нормах, о их структуре и классификации, учение о надстроечном характере права и о внутренних закономерностях правовой формы. Она пользуется понятиями правоотношения, источников права, его институтов и системы, исходя из определений этих понятий, даваемых общей теорией права^[1].

Отношения теории доказательств в составе науки уголовного процесса с отраслевыми правовыми дисциплинами имеют иной характер, именно характер координации и взаимосвязи на одинаковом уровне общности.

Прежде всего такая связь может быть выявлена между теорией доказательств в уголовно-процессуальной науке с наукой уголовного права. В принятых классификационных системах науки уголовного права и уголовного процесса относятся к разным группам в силу различий предмета и метода правового регулирования соответствующих отраслей права, изучаемых этими двумя науками^[2].

Различие предмета и метода регулирования в данном случае действительно не вызывает сомнений. Но как и во всякой системе классификации, здесь подчеркивается именно различие, тогда как от единства в других отношениях отвлекаются^[3]. В то же время очевидно, что и уголовное право, и уголовно-процессуальное право регулируют хотя и разные отношения, но взаимосвязанные, принадлежащие к одной общей сфере — к сфере борьбы с преступностью. Возникновение уголовно-правовых отношений, связанных с совершением преступления, обусловливает возникновение процессуальных отношений, а последние возможны лишь в связи с первыми. Общими являются также и цели уголовного права и процесса^[4].

Это единство сферы и целей регулирования проявляется в наличии многих точек соприкосновения теории доказательств с наукой уголовного права.

Разработанные в науке уголовного права общее понятие состава преступления, вины и характеристики составов преступлений имеют существенное значение при разработке теорией доказательств общего понятия и особенностей предмета доказывания по отдельным категориям уголовных дел.

В свою очередь по некоторым вопросам данные теории доказательств способствуют изменению и уточнению сложившихся уголовно-правовых понятий. Например, в теории доказательств на основе материалов следственной, судебной, экспертной практики был поставлен вопрос о том, что невозможность осознавать мнение своих общественно опасных действий может быть следствием отставания возрастного развития, не связанного с расстройством психики^[5]. Теория доказательств уточнила момент, начиная с которого лицо считается достигшим определенного возраста, и т. д.

Некоторые вопросы требуют совместной разработки с использованием данных теории доказательств и науки уголовного права, например понятия оружия, орудия взлома, ущерба, причиненного, преступлением, причин и условий, способствовавших совершению преступления, и т. д.

Таким образом, наука уголовного права и теория доказательств в составе науки уголовного процесса занимают смежное положение, дополняют друг друга при анализе сложной и многообразной деятельности, имеющей общую цель — борьбу с преступностью.

Точки соприкосновения теории доказательств и криминологии отчетливо проявляются при исследовании таких, в частности, понятий, как обстоятельства, способствующие совершению преступления. Эти обстоятельства подлежат выяснению в рамках предмета доказывания и входят в круг проблем теории доказательств. В то же время причины и условия, способствующие совершению преступления, изучаются криминологией, равно как и вопросы формирования мотива преступного поведения, факторов, отягчающих или смягчающих вину, и др.^[6]

Взаимосвязь теории доказательств в уголовном процессе теории доказательств в гражданском процессе обусловлена главным образом единообразием методов правового регулирования, рассматриваемых обеими науками.

Не существует общего доказательственного права для уголовного и гражданского процессов, так как различны задачи, предмет, способы, субъекты доказывания. Соответственно нет и единой теории доказательств. Однако некоторые разделы уголовного и гражданского процессов тесно связаны между собой, а потому связаны и теория доказательств в уголовном процессе и теория доказательств в гражданском процессе. Единство методологической основы доказывания в уголовном и гражданском процессах, единство ряда руководящих принципов и определений (определения доказательств, оценки доказательств, критерия истины), а также однотипность процесса собирания и исследования (фактической информации путем осмотра, экспертизы, приобщения документов и т.д. обусловливают совпадение многих понятий и концепций в обеих теориях доказательств.

Следует отметить, что неоднократно предпринимались попытки рассмотреть вопросы доказывания в уголовном и гражданском процессах в рамках одной обобщенной теории^[7]. Однако обосновать «сквозные» ее положения удается лишь при исследовании немногих, наиболее общих проблем; основное же содержание доказывания требует раздельного исследования. В целом же различие предмета изучения теории доказательств в уголовном и гражданском процессах сомнения не вызывает (в частности, доказательственное право в каждом из них имеет самостоятельные источники и практику).

Отношение предмета регулирования уголовно-процессуального права и предмета регулирования норм, определяющих организацию и устройство органов, осуществляющих судопроизводство (в том числе доказывание), обусловливает взаимосвязь соответствующих нормативных систем, а следовательно, и взаимосвязь отраслей научного знания. Соединенные усилия специалистов этих отраслей знания необходимы для решения некоторых теоретических вопросов дальнейшего совершенствования системы судебных и следственных органов (например, возможности существования экспертных и следственных, следственных и оперативных аппаратов, связанных отношениями соподчинения; специализация следователей, судей, народных заседателей и т.д.). В то же время результаты научных исследований в области судоустройства, особенно касающиеся принципов организации системы судебных и следственных органов, имеют определенное значение при разработке вопросов о процессуальных гарантиях в уголовном судопроизводстве, о компетенции различных органов при доказывании и т. д.

Заслуживает внимания вопрос о взаимоотношении теории доказательств и науки криминалистики, также относящейся к группе юридических наук.

Очевидным является различие между всей процессуальной наукой и криминалистикой по объему рассматриваемых проблем. Криминалистика непосредственно исследует только проблемы доказывания, тогда как наука уголовного процесса рассматривает наряду с доказыванием множество других вопросов, относящихся к иным разделам и институтам процессуального права (например, подследственность и подсудность, меры пресечения, кассация и т.д.).

Напротив, между теорией доказательств и криминалистикой по этому «объемному» признаку усматривается внешнее сходство: и та, и другая исследуют проблемы доказывания при расследовании и рассмотрении уголовных дел.

Можно ли на этом основании утверждать, что теория доказательств и криминалистика имеют один и тот же предмет? Такое отождествление было бы неправильным.

Предметом познания для теории доказательств как отрасли процессуальной науки являются прежде всего процессуальные нормы, процессуальная деятельность и закономерности, лежащие в основе возникновения и развития этих норм, их институтов и систем.

Известно, что правовые нормы, в том числе и нормы уголовного процесса, представляют собой общие правила, регулирующие типовые отношения, складывающиеся в процессе доказывания. Отличительными признаками правовой нормы является ее общий, абстрактный характер^[8]. Этот высокий уровень общности обусловлен тем, что право регулирует наиболее существенные важные стороны и элементы отношений^[9]. Именно потому, что нормы характеризуют общие и наиболее существенные стороны процедуры доказывания, им придается обязательный, специфически правовой характер^[10].

Соответственно и рекомендации, разрабатываемые теорией доказательств, относятся к вопросам нормативного регулирования и, следовательно, к наиболее важным, общим вопросам правоприменительной практики.

Образно говоря, теория доказательств в рамках науки уголовного процесса рассматривает «стратегию» процесса доказывания на уровне правового регулирования.

Между тем отношения, складывающиеся в процессе доказывания, явления, предметы и их свойства, по поводу которых возникают эти отношения, а следовательно, и действия участников сами отличаются сложной структурой, зависят от конкретных условий и обстоятельств в своих частных формах и особенностях.

Наиболее существенные и общие правила допроса, обыска, проведения экспертизы и т. п. установлены законом и единообразны, постоянны («инвариантны») для каждого следственного, судебного действия независимо от некоторых частных особенностей, характеризующих субъектов деятельности, обстоятельства времени и места и т. д. Именно эти существенные и общие правила рассматриваются теорией доказательств. Но на этом уровне общности остаются вне рассмотрения особенности допроса лица, желающего или не желающего давать правдивые показания, особенности обыска в помещении и на открытой местности, особенности изъятия

и исследования не только вещественных доказательств и их копий вообще, а конкретных их видов, например, следов рук или следов взлома и т. д.

Исследование этих особенностей, лежащих на уровне тактических, методических и технических особенностей осуществления общих задач доказывания, весьма важных с точки зрения быстроты, точности и эффективности практической деятельности, составляет область приложения криминалистики.

Таким образом, теория доказательств исследует общие закономерности, определяющие условия формирования доказательственной информации, ее сохранения и переработки. На этой основе теория описывает и объясняет виды источников и средств доказывания, способы собирания, проверки и оценки доказательств на том уровне общности, на котором закон формирует соответствующие нормативные определения и предписания.

Криминалистика исследует специальные, меньшей общности, более конкретные закономерности формирования доказательственной информации применительно к особенностям образования следов рук, ног, орудий взлома и т. д., восприятия и сохранения информации в памяти людей в зависимости от внешних и внутренних условий. На этой основе она разрабатывает свои тактические, методические и технические рекомендации применительно к расследованию и рассмотрению дел различных категорий, осуществлению следственных действий в разных условиях^[11].

Поскольку криминалистика исследует процессы возникновения доказательственной информации, ее закрепления в исследования на специальном, техническом и тактическом уровне, она широко использует данные об особенностях соответствующих процессов: следообразования при взаимодействии материальных обьектов, формирования почерка, влияния внутренних и внешних условий на восприятие человеком событий и явлений, на сохранение соответствующих образов в памяти, логических связей между событиями и т. п. Для углубленного анализа этих явлений криминалистика исходит из соответствующих данных психологии, логики, математики, естественных наук.

Равным образом, разрабатывая методики, приемы и средства собирания, проверки и оценки доказательств, криминалистика заимствует и творчески преобразует для своих целей и своих объектов методики и средства различных специальных наук.

Это использование данных специальных наук, в том числе естественных, представляет отличительную особенность криминалистики.

Из сказанного следует, что предмет теории доказательств отличается от предмета криминалистики как в познавательном аспекте, так и в практически-организационном.

Различие состоит не в том, что эти науки рассматривают разные отношения и разных субъектов этих отношений, а в том, что различаются уровни общности отношений, уровни их существенности, а также методы их регулирования: в одном случае — нормативный, а в другом — «технический».

Такое соотношение предмета теории доказательств и криминалистики обуславливает существование множества точек соприкосновения, наличие пограничных проблем и интересов.

Конкретизация правил, содержащихся в процессуальном законе, нередко приводит теорию доказательств в прямое соприкосновение с наиболее общими проблемами криминалистики. Это касается, например, теории идентификации, общих вопросов трасологии, общего учения о версиях, общего учения о методах собирания, исследования и оценки доказательств.

Интересы обеих наук в этих вопросах настолько тесно переплетаются, что они нередко плодотворно исследуются как в рамках науки уголовного процесса, так и в рамках криминалистики.

Вследствие того, что исследованием правовых норм, относящихся к доказыванию, и вопросов их применения непосредственно занимается наука уголовного процесса (теория доказательств), а криминалистика рассматривает лишь тактические и технические правила применения этих норм, некоторые ученые в течение длительного периода не признавали криминалистику юридической наукой либо не вполне последовательно признавали правовой характер лишь за отдельными ее разделами^[12].

Выше уже отмечалось, что рекомендации, разрабатываемые криминалистикой, обусловлены общими целями уголовного процесса, основаны непосредственно на обобщении следственной и судебной практики и направлены на ее обслуживание. Содержание этих рекомендаций вытекает из норм доказательственного права, определяя оптимальный режим их применения в конкретных условиях.

Ряд теоретических проблем одновременно и с близких позиций рассматривается теорией доказательств и криминалиста^[13].

С другой стороны, связь криминалистики с естественными науками — физикой, химией и т. д. — носит частный и локальный характер. Ни одна из них не может рассматриваться в качестве «материнской» науки, породившей и питающей криминалистику. Напротив, доказательственное право, следственная и судебная практика, а также правовые науки — основная питательная среда для криминалистики.

Исторически криминалистика зародилась в рамках процессуальной науки, как ее специализированное технико-тактическое ответвление и лишь позднее «отпочковалась» в самостоятельную отрасль знания^[14].

Все эти обстоятельства позволяют с полным основанием считать криминалистику юридической наукой.

Достижения криминалистики оказывают влияние на развитие теории доказательств, а через нее и на развитие доказательственного права, определяя практические возможности обнаружения, сохранения и экспертного исследования доказательств. Структура процесса доказывания в известной мере зависит от имеющихся технических и тактических средств оперирования доказательствами. Изменение, развитие последних в результате достижений криминалистики оказывают влияние на разработку Процессуальной наукой предложений об изменении и дополнении норм доказательственного права. Примером может служить превращение таких первоначально чисто тактических приемов, как предъявление для опознания, следственный эксперимент, проверка показаний на месте, изъятие образцов, в самостоятельные процессуальные действия. Будучи законодательно закреплены, эти действия становятся предметом теории доказательств, а криминалистика продолжает углублять и детализировать тактические условия их проведения, способы и методы достижения целей правового регулирования.

В отличие от криминалистики такие вспомогательные науки, как судебная медицина, судебная психиатрия, судебная химия, обычно относят к естественным наукам, рассматривая первую и вторую как особые отрасли общей медицины, а третью как отрасль химии или фармакологии^[15]. Этим справедливо подчеркивается, что указанные науки по преимуществу содержат данные из медицины или химии, приспособленные для разрешения вопросов, связанных с исследованием доказательств.

Переходные, пограничные науки такого типа, как судебная медицина, судебная психиатрия, возникают в тех областях, где особенно часто процесс доказывания требует привлечения данных естествознания и где обычно теория доказательств соприкасается с той или иной естественнонаучной отраслью знания.

Правда, сфера соприкосновения уголовного процесса с естествознанием значительно шире. Эпизодически судье или следователю приходится обращаться к сведениям из области метеорологии, электротехники, металлургии, связи и т. д. Но такого эпизодического соприкосновения уголовного процесса со специальными, неюридическими отраслями знания, естественно, недостаточно для образования какой-либо новой науки.

В заключение следует остановиться на взаимосвязях теории доказательств с логикой, математикой, кибернетикой и психологией.

Логика, математика (а в определенном отношении также кибернетика, теория информации, теория моделирования) имеют универсальную сферу применения, так как их методы в настоящее время в большей или меньшей степени используются как в естественных науках, так и в общественных, в том числе и в правовых.

При проведении различных следственных действий — осмотра, следственного эксперимента, экспертизы — широко используются количественные характеристики различных объектов. Естественно, при этом приходится прибегать к расчетам и вычислениям, связанным, например, с определением расстояния выстрела, длиной пути торможения автомобиля, пробивной способностью пули и т. д. В таких формах применение математических методов и средств для решения отдельных технических вопросов, по существу, ничем не отличается от других случаев использования специальных приемов исследования, заимствуемых из естественнонаучной области.

Вопрос о возможности использования математических методов в процессе доказывания в более широком плане возник в современных условиях в связи с развитием теории информации и кибернетики.

Кибернетику определяют как науку о способах восприятий, хранения и переработки информации в машинах, живых организмах и их объединениях. Используется эта информация для управления и контроля в сложных саморегулирующихся системах^[16].

Кибернетика предполагает глубокий анализ структуры тех процессов, в которых она применяется, теоретическое моделирование этих процессов, выявление их закономерностей (в частности, процесса мышления). Поэтому использование идей кибернетики возможно и целесообразно также и в тех сферах, где условия для применения машинной автоматики еще не созрели и где эти идеи могут служить лишь средством анализа логической структуры процессов^[17].

Некоторые сферы приложения кибернетики касаются теории доказательств.

Вопрос о применимости кибернетических методов в некоторых областях криминалистической экспертизы разрешен практически. Так, советскими криминалистами разработан и создан автомат для отождествления личности человека по пальцевым узорам; разработана новая методика сравнения почерков, основанная на статистическом исследовании признаков почерка и применении принципов теории вероятностей; ведутся работы по внедрению кибернетических методов в другие виды экспертного исследования вещественных доказательств^[18].

Однако за пределами экспертизы, в процессе оперирования доказательствами и их оценки непосредственное использование количественных математических методов (а следовательно, и средств кибернетики, вычислительной техники) наталкивается на непреодолимые трудности. Пока нет никаких средств для количественного выражения значимости отдельных доказательств или количественной оценки их совокупности, статистическое исследование доказательств не только практически затруднительно в силу почти безграничного разнообразия доказательств, но и едва ли целесообразно. В этой области возможно лишь использование логического моделирования процесса доказывания, изучение структуры этого процесса^[19].

Весьма тесные взаимосвязи существуют между теорией доказательств и психологией. Эти связи осуществляются главным образом через специальную науку — судебную психологию, предметом изучения которой, в частности, являются психологические процессы и явления, связанные с участием людей в уголовном судопроизводстве, и, естественно, психические явления, относящиеся к процессу доказывания^[20].

Известно, что многие тактические приемы, относящиеся, например, к допросу, обыску, основаны на использовании данных психологии, учитывают особенности восприятия, запоминания и воспроизведения наблюдавшихся фактов. Более того, рациональная научная организация процесса доказывания требует изучения таких проблем, как психология следователя, судьи, собирающих и оценивающих доказательства. Наконец, использование данных психологии необходимо и при выяснении мотива действий преступника, обстоятельств, способствовавших совершению преступлений, некоторых отягчающих и смягчающих обстоятельств. Естественно, что теория доказательств должна учитывать эти психологические данные при разработке вопросов доказывания.

Разумеется, нельзя в психологии искать объяснения таким понятиям, как критерий истинности и т. п. Ответ на эти вопросы дает марксистско-ленинская философия. Психологическая же характеристика процесса доказывания лишь способствует раскрытию механизма психической деятельности человека. Знание закономерностей психической жизни людей необходимо, в частности, для того, чтобы правильно разобраться в сложных отношениях, связанных с исследуемым событием, оценить полноту и достоверность информации, исходящей из определенных источников, и т. д.

Важным звеном, связывающим теорию доказательств с психологией, служат те разделы криминалистики, которые посвящены криминалистической тактике. Некоторые психологические закономерности учитываются и непосредственно теорией доказательств: при разработке многих правил производства следственных и судебных действий (например, запрет задавать наводящие вопросы, расчленение допроса на свободный рассказ и вопросно-ответную часть, круг лиц, участвующих в допросе несовершеннолетних, порядок протоколирования хода и результатов следственных и судебных действий и т. д.)^[21].

1. Отношение субординации между общей теорией права и отраслевыми правовыми науками не вызывает сомнений. Однако считать на этом основании общую теорию права наукой методологической (см. С. С. Алексеев, Теоретические проблемы системы советского права, М., 1961, стр. 171) можно лишь с известными оговорками. Само понятие методологии обычно связывается со всеобщим, универсальным подходом к задачам и средствам исследования на уровне философского обобщения. В этом смысле методологией конкретной правовой науки является диалектический материализм. «Методологический» характер общей теории права имеет не универсальную сферу приложения, а специальную, относящуюся только к правовым наукам; конкретные правовые дисциплины, как правильно отмечает С. С. Алексеев, имеют и непосредственную связь с философией. ↑
2. С. С. Алексеев отмечает, что принятая классификация отраслевых правовых наук приблизительно соответствует классификации отраслей брава (там же, стр. 135—140, 161). См. также В. М. Чхиквадзе, Государство, демократия, законность, М., 1967, стр. 357—364. ↑
3. Д. П. Горский такую изоляцию объектов называет «конструктивизацией», подчеркивая важную ее роль в познании (Д. П. Горский, Проблемы общей методологии наук и диалектической логики, М., 1966, стр. 11). ↑
4. М. С. Строгович, Курс советского уголовного процесса, т. I, M., 1968 стр. 85, 94. ↑
5. В настоящее время этот вопрос решен ст. 392 УПК РСФСР, содержание которой шире, нежели содержание ст. 11 УК РСФСР. Представляется поэтому необходимой их унификация, как это уже осуществлено в отношении аналогичных норм уголовно-процессуального и уголовного законодательства в ряде зарубежных социалистических государств. ↑
6. На эти линии взаимосвязи науки уголовного процесса и криминологии правильно указывается в кн. «Криминология» (М., 1968, стр. 24, 144, 148). Там же отмечено, что криминология разрабатывает методы установления эффективности норм процессуального закона. На взаимосвязь криминологического и процессуального (теории доказательств) аспектов характеристики причин и условий, способствующих совершению преступлений, обоснованно указывали Г. М. Миньковский, В. К. Звирбуль в коллективной работе «Деятельность органов расследования, прокурора и суда по предупреждению преступлений» (М., 1962), Г. Ф. Горский в работе «Выявление и изучение причин преступности в стадия предварительного расследования» (Воронеж, 1964). ↑
7. С. В. Курылев, Основы теории доказывания в советском правосудии, Минск. 1969. ↑
8. «Правовая норма выступает общим масштабом, единой мерой поведения людей» («Основы теории государства и права», М., 1969, стр. 241). ↑
9. П. Е. Недбайло, Применение советских правовых норм, М., 1960, стр. 97. ↑
10. «Общая теория советского права», М., 1966, стр. 170 ↑
11. Иногда указывают на «необязательность» рекомендаций криминалистики в отличие от процессуальных предписаний. Такое противопоставление неосновательно. Специфической правовой «обязательностью» обладают нормы процесса, а не положения теории или науки—будь-то теория доказательств или криминалистика. Если же нарушения рекомендаций процессуальной науки или криминалистики вызывают нарушение закона, то именно это нарушение закона влечет соответствующие юридические последствия. ↑
12. См., например, М. С. Строгович, Курс советского уголовного процесса, М., 1958; «Вопросы судебной экспертизы и криминалистики», Алма-Ата, 1959, стр. 42; М. М. Выдря, М. Н. Любарский, Место криминалистики в системе юридических наук, «Вопросы советской криминалистики», Алма-Ата, 1959, стр. 33, и др. ↑
13. Отсюда — наличие в литературе неспецифических определений криминалистики, которые могут быть отнесены и к соответствующим разделам теории доказательств, типа «криминалистика — это наука о собирании использовании судебных доказательств в целях расследования и предупреждения преступлений» (Н. Н. Медведев, О предмете науки криминалистики и ее месте в системе научного знания, «Проблемы борьбы в преступностью», вып. 1, Иркутск, 1970, стр. 183). ↑
14. А.А. Эйсман, Криминалистика в системе юридических и естественных наук, «Сборник научных работ» № 1, Вильнюс, 1963, стр. 27; Р.С. Белкин, Ленинская теория отражения и методологические проблемы советской криминалистики, М., 1970, стр. 38. ↑
15. М. И. Авдеев, Судебно-медицинская экспертиза живых лиц, М., 1968, стр. 5; «Судебная медицина», М., 1968, стр. 3. ↑
16. А. Н. Колмогоров, Кибернетика, БСЭ, т. 51; А. А. Ляпунов, О некоторых общих вопросах кибернетики, «Проблемы кибернетики», вып. 1, М., 1958, стр. 5; И. М. Яглом, Теория информации, М., 1961, стр. 3. ↑
17. Кибернетика изучает весьма существенную сторону процессов, происходящих в природе и обществе, а именно их особенности, связанные с передачей информации, ее переработкой и использованием в целях управления. Изучение одной ив сторон действительности с отвлечением (разумеется, условным) от других ее сторон облегчает решение специфических задач каждой конкретной науки. ↑
18. «Кибернетика и право», М., 1970. Названным вопросам посвящены также специальные сборники научных работ: «Вопросы кибернетики и право» (М., 1967) и «Правовая кибернетика» (М., 1970). ↑
19. А. А. Эйсман, Некоторые вопросы теории исследования вещественных доказательств, «Вопросы криминалистики», М., 1962, № 5. Подробнее см. § 2 гл. VII. ↑
20. А. Р. Ратинов, Судебная психология для следователей, М., 1967, стр. 10 и сл. ↑
21. См., например, Н. И. Порубов, Допрос в советском уголовном процессе и криминалистике, Минск, 1968. ↑