В соответствии со статьей 52 ФЗ «Об исполнительном производстве» в случае выбытия одной из сторон исполнительного производства (смерть гражданина, реорганизация организации, уступка права требования, перевод долга и др.) судебный пристав-исполнитель производит замену этой стороны исполнительного производства ее правопреемником.

Ю.А. Свирин отмечает, что исходя из конституционного принципа разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную, разграничения гражданского и исполнительного процессов, дифференциации функций между судебными органами и органами принудительного исполнения, суду не свойственны функции по разрешению вопросов правопреемства в исполнительном производстве^[1].

Вместе с тем, согласиться с этим утверждением не представляется возможным, поскольку такая обязанность суда прямо предусмотрена в действующем законодательстве.

Исходя из смысла статей 48 АПК РФ, 44 КАС РФ, 44 ГПК РФ замена стороны ее правопреемником производится только судом и возможна на любой стадии процесса, в том числе на стадии исполнительного производства.

Судебный пристав-исполнитель производит замену стороны исполнительного производства ее правопреемником либо на основании определения суда, либо на основании правоустанавливающих документов, подтверждающих выбытие стороны исполнительного производства, по исполнительному документу, выданному иным органом или должностным лицом (пункт 2 статьи 52 ФЗ «Об исполнительном производстве»).

Отсутствие в процессуальных кодифицированных актах специальных правовых норм, регулирующих правопреемство на стадии исполнительного производства, не может свидетельствовать об отсутствии у суда таких полномочий, поскольку исходя из анализа действующего законодательства процессуальное правопреемство по судебным исполнительным документам в любом случае санкционируется судом.

Указанный вывод подтверждается и правовой позицией ВС РФ. Так, вопрос о правопреемстве подлежит разрешению судом в случае выбытия взыскателя или должника в исполнительном производстве, возбужденном на основании выданного судом исполнительного документа^[2].

Особенности рассматриваемого правового института позволяют расширить круг субъектов, обладающих правом обратиться с заявлением о процессуальном правопреемстве на стадии исполнительного производства.

Таким правом, помимо сторон исполнительного производства и судебного пристава-исполнителя, обладает и само лицо, считающее себя правопреемником выбывшей стороны исполнительного производства^[3].

В юридической литературе реализацию института правопреемства на стадии исполнительного производства традиционно относят к контролирующей деятельности суда^[4].

Вместе с тем, согласиться с указанным суждением не представляется возможным.

Во-первых, суд не осуществляет проверку деятельности судебного пристава-исполнителя, вынесение соответствующего судебного акта не влияет непосредственно на ход исполнительного производства, напротив, исключает обстоятельства, послужившие основанием для приостановления исполнительного производства (статья 40 ФЗ «Об исполнительном производстве»).

Во-вторых, существующий судебный порядок определения правопреемника стороны в исполнительном производстве позволяет обеспечить баланс прав и интересов оставшихся участников исполнительного производства, а также обеспечить защиту прав на судебную защиту правопреемника, поскольку «при замене одной из сторон в исполнительном производстве правопреемником процесс исполнения судебным приставом-исполнителем исполнительного документа продолжается, а не начинается заново, так как для правопреемника обязательны все действия, совершенные до его вступления в исполнительное производство, в той мере, в какой они были бы обязательны для правопредшественника»^[5].

В процессе рассмотрения соответствующего заявления суд не только устанавливает правопреемство при наступлении определенных обстоятельств, но и проверяет возможность перехода прав к правопреемнику, а также определяет, не нарушает ли правопреемство права иных лиц.

Так, Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ, отменяя судебные акты нижестоящих судов, указала, что процессуальное правопреемство в рассматриваемом случае невозможно, так как заявленные требования об индексации денежных сумм, присужденных в связи с утратой кормильца, неразрывно связаны с личностью наследодателя^[6].

В-третьих, при вынесении судом судебного акта о замене стороны исполнительного производства его правопреемником суд оказывает помощь не только лицу, обратившемуся с таким заявлением, но и судебному приставу-исполнителю, поскольку само правопреемство фактически реализуется судом путем вынесения соответствующего определения, а постановление судебного пристава-исполнителя не носит правопреобразующего характера, поскольку является производным по отношению к данному судебному акту^[7].

Е.К. Костюшин критически относится к наделению судебного пристава- исполнителя дополнительными полномочиями по вынесению постановления о замене выбывшей стороны исполнительного производства ее правопреемником, поскольку, по его мнению, судебный пристав-исполнитель без фактической на то надобности обременяется несвойственными ему функциями праворазрешителя, а не правоприменителя^[8].

По данному вопросу справедливым является замечание М.Л. Гальперина относительного того, что «судебный пристав лишь технологически производит замену стороны исполнительного производства для того, чтобы учитывать последствия процессуального правопреемства при подготовке документов и совершении действий в исполнительном производстве в дальнейшем, и в том случае, если такая замена допущена (санкционирована) судом»^[9].

В заключение следует отметить, что существующая процедура замены выбывшей стороны её правопреемником на стадии исполнительного производства, когда правопреемство производится приставом после предварительного разрешения указанного вопроса в судебном заседании с учетом исследования всех фактических обстоятельств, повлекших замену субъекта исполнительного производства, является наиболее удачной, поскольку способна гарантировать наиболее эффективное и оперативное исполнение, обеспечив защиту прав всех участников исполнительного производства.

Обобщая вышеизложенное, можно заключить, что совокупность особенностей правопреемства на стадии исполнительного производства не позволяет отнести деятельность суда по вынесению судебного акта о замене стороны исполнительного производства к контрольным полномочиям суда.

Исходя из анализа правовой природы рассматриваемого правового института, такую деятельность суда следует относить к полномочиям суда по оказанию содействия.

1. Свирин Ю.А. Дивергенция в системе права: Монография. 2012 // СПС КонсультантПлюс. ↑

2. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17.11.2015 № 50 «О применении судами законодательства при рассмотрении некоторых вопросов, возникающих в ходе исполнительного производства» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2016. № 1. ↑

3. Там же. ↑

4. См.: Колоколов Н.А. Региональный судебный контроль за решениями и действиями судебного пристава-исполнителя (на примере Курской области) // Исполнительное право. 2014. № 3. С. 3 – 9; Ярошенко Л.В. Указ. соч. С. 73. ↑

5. Гуреев В.А., Аксенов И.А. Взыскатель в исполнительном производстве: защита прав и интересов. М.: Библиотечка «Российской газеты», 2014. С.13. ↑

6. Определение Верховного Суда РФ от 30.05.2016 № 19-КГ16-6 // СПС КонсультантПлюс. ↑

7. Гальперин М.Л. Новеллы законодательства об исполнительном производстве: оптимальные процессуальные институты или разрыв с материально-правовой основой? // Закон. 2014. № 4. С. 124 — 135. ↑

8. Костюшин Е.К. Новый закон об ИП: критический взгляд. в кн.: Исполнительное производство: процессуальная природа и цивилистические основы: Сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции / Отв. ред. Д.Х. Валеев, М.Ю. Челышев. М.: Статут, 2009. С. 266. ↑

9. Гальперин М.Л. Новеллы законодательства об исполнительном производстве: оптимальные процессуальные институты или разрыв с материально-правовой основой? // Закон. 2014. № 4. С. 124 — 135. ↑