В соответствии со статьей 352 ТК РФ одним из основных способов защиты трудовых прав и свобод является судебная защита. Подчеркнем безусловное преимущество данного способа защиты среди выделяемых ТК РФ, таких как самозащита работниками трудовых прав, защита трудовых прав профессиональными союзами и государственный контроль (надзор) за соблюдением трудового законодательства.

В соответствии со статьями 22, 24 ГПК РФ исковые дела по спорам, возникающим из трудовых правоотношений, рассматриваются районным судом в качестве суда первой инстанции. Выстраиваемая Федеральным конституционным законом «О судебной системе Российской Федерации» структура органов судебной власти — судов общей юрисдикции позволяет на высоком уровне обеспечить защиту прав граждан, в том числе обратившихся за защитой своих трудовых прав. Вектором должного разрешения трудового спора в Российской Федерации является принцип единства судебной практики, который в силу особого правового статуса реализует Верховный Суд РФ через принимаемые им решения^[1].

Обеспечивая обобщение судебной практики, в том числе посредством принятия обзоров судебной практики и постановлений Пленума по конкретной категории споров, Верховный Суд РФ все же не является последней судебной инстанцией для несогласной стороны применительно к возможности гражданина обратиться за защитой своих прав в наднациональный судебный орган — Европейский Суд по правам человека (ЕСПЧ).

Однако стоит отметить, что исходя из принципа субсидиарности, одного из основных принципов деятельности ЕСПЧ, защита прав и свобод человека, предусмотренных Конвенцией о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года (далее — Конвенция) и Протоколами к ней, возлагается прежде всего на органы государства, в том числе на суды.

Ю.П. Орловский справедливо заметил, что способами защиты трудовых прав и свобод являются также международные механизмы, имеющие наибольшее практическое применение для российских граждан в области защиты трудовых прав, а также неразрывно с ними связанных прав в области свободы объединения, которыми можно считать право на обращение в ЕСПЧ и органы Международной организации труда^[2].

Юрисдикция ЕСПЧ в отношении Российской Федерации была принята Российской Федерацией посредством ратификации 30 марта 1998 года Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Таким образом, несогласная с вынесенным судебным решением сторона получила возможность обращения с жалобой в наднациональный судебный орган.

Из положений статьи 46 Конвенции, статьи 1 Федерального закона от 30.03.1998 № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», следует, что правовые позиции ЕСПЧ, которые содержатся в окончательных постановлениях ЕСПЧ, принятых в отношении Российской Федерации, являются обязательными для судов^[3].

По состоянию на 31 декабря 2013 года в ЕСПЧ были выявлены нарушения Конвенции по предметам жалоб: право на жизнь — 6,13 %, запрещение пыток — 18,45 %, право на свободу и личную неприкосновенность — 15,97 %, право на справедливое судебное разбирательство — 30,05 %, право на эффективное средство правовой защиты — 8,83 %, защита собственности — 7,80 %, другие нарушения — 12,76 %^[4].

По состоянию на конец I квартала 2014 года наша страна по соответствующим показателям явственно уступает не только Украине, но и Италии (стране, являющейся, по сути, колыбелью всей западноевропейской правовой традиции)^[5].

Вернемся к судебной защите нарушенных трудовых прав работника. Итак, работник, не согласный с вынесенным судом Российской Федерации судебным решением, обжалованным в апелляционную инстанцию, в течение 6 месяцев со дня принятия окончательного решения вправе обратиться в ЕСПЧ^[6].

Наднациональную основу правового регулирования трудовых и иных непосредственно связанных с ними отношений составляют международные договоры, в установленном порядке ратифицированные Российской Федерацией. Именно ратифицированные договоры являются частью российской правовой системы.

В настоящее время в основу постановлений ЕСПЧ закладываются принципы и нормы материального права, в том числе Организации объединенных наций, Международной организации труда. Основополагающие нормы, направленные на реализацию и защиту трудовых прав человека, изложены в Пактах о правах человека 1966 года, в конвенциях МОТ и других документах^[7].

Не затрагивая вопросов материального права наднационального законодательства в области защиты трудовых прав человека, рассмотрим аспекты приемлемости жалоб, подаваемых в ЕСПЧ, через анализ принятых ЕСПЧ постановлений. Данный анализ позволяет сделать вывод о том, что в сфере защиты трудовых прав работников ЕСПЧ теряет свою эффективность юрисдикционного органа — суда наднационального уровня.

Картину приемлемости жалоб предлагаем оценить через приемлемость конкретной жалобы в сопоставлении ее со статьей 6 Конвенции, закрепляющей право на справедливое судебное разбирательство, оценка которой фильтрационной секцией (Filtering division) в каждом конкретном споре давала или не давала ход той или иной жалобе.

Исследованию будут подвергнуты судебные постановления ЕСПЧ, которые касаются факта лишения возможности трудиться граждан стран, находящихся под юрисдикцией ЕСПЧ.

Рассматривая практику ЕСПЧ относительно приемлемости жалоб, касающихся споров о приеме на работу, карьеры либо споров об увольнении, следует отметить, что большинство из них отсеивались на стадии прохождения через фильтрационную секцию ЕСПЧ, в основном по критерию несовместимости incompatible ratione materiae. Для того чтобы жалоба была совместимой ratione materiae, нужно, чтобы право, на которое ссылается заявитель, защищалось Конвенцией и Протоколами к ней, вступившими в законную силу^[8].

Решение ЕСПЧ по делу Pellegrin от 08.12.1999 положило начало применению нового подхода при рассмотрении судом данной категории жалоб. Можно констатировать, что ЕСПЧ разработал абсолютно новый подход, позволяющий определить, были ли и в какой степени применены гарантии, предусмотренные статьей 6 Конвенции, к существу конкретного спора между государством и служащими. Изменение практики ЕСПЧ посредством разработки столь кардинального критерия стало возможным благодаря особой концепции, применяемой ЕСПЧ при разработке новых принципов отправления правосудия. Суть данной концепции заключается в том, что «Конвенция — это живой организм»^[9]. Использование данного правила позволяет ЕСПЧ изменять векторы сложившейся практики рассмотрения дел с учетом сегодняшних реалий, развивая и адаптируя ее к условиям современной жизни^[10].

Ранее при определении приемлемости жалобы учитывалась экономическая составляющая спора, то есть подлежал рассмотрению вопрос о том, не нарушено ли право заявителя, касающееся заработной платы, выплат и др.^[11], а также вопрос, насколько сильна была дискреция со стороны государства в конкретном трудовом споре, то есть юридическая возможность осуществления полномочий, которые хотя и не указаны в прямой форме соответствующими правовыми нормами, но и не запрещены ими^[12]. Кроме того, подлежали рассмотрению жалобы, касающиеся пенсионных вопросов^[13].

Вынося решение по делу Pellegrin, ЕСПЧ положил конец неопределенности. Большая палата изложила новую интерпретацию термина «служащий» для целей применения статьи 6 Конвенции, что сделало возможным рассмотрение ЕСПЧ трудовых споров в сфере гражданской службы и применение общих правил ко всем гражданским служащим, независимо от особенностей правовой системы государства и характера трудовых правоотношений. Его суть заключается в необходимости определения степени вовлеченности служащих в исполнение обязанностей, связанных с защитой интересов государства или каких-либо органов власти.

Таким образом, для того чтобы определить, будет ли рассматривать суд конкретную жалобу участника трудовых правоотношений, необходимо разобраться в особенностях занимаемой должности служащего, в его правах, обязанностях, невзирая на природу оснований жалобы или существо спорных правоотношений. Перечисленные основания образуют так называемый функциональный критерий, приведенный в решении по делу Pellegrin как непосредственное или косвенное участие в осуществлении предоставленных гражданскому служащему властных полномочий, направленных на защиту основных интересов государства или иных органов власти^[14]. При этом в данном решении приведен единственный пример государственных служащих, исключенных из сферы действия параграфа 1 статьи 6 Конвенции, — это военнослужащие и работники полиции (параграф 66 решения по делу Pellegrin).

В последующих делах ЕСПЧ данный критерий получил широкое применение. Сотрудники полиции и вооруженных сил были исключены из сферы регулирования статьи 6 Конвенции.

Так, дела Batur v. Turkey и другие сходные дела касаются увольнения с работы вследствие наложения дисциплинарного взыскания. Исключением из этого являлись лишь члены местной полиции^[15], национальной пожарной службы^[16], секретной полиции^[17], юристы, служащие в армии^[18] и резервные офицеров в армии^[19].

Следующей категорией государственных служащих, подпадающих под сферу действия статьи 6 Конвенции, являются дипломаты^[20].

Что касается представителей системы правосудия, ЕСПЧ, с учетом неординарности вида данной государственной службы и особенностей отправления обязанностей субъектами данных правоотношений, заключил, что статья 6 Конвенции не распространяется на споры, касающиеся деятельности судей^[21], председателя верховного суда^[22], секретарей судебного заседания^[23], а также прокуроров^[24]. Также судом исключена из сферы действия статьи 6 Конвенции возможность рассмотрения трудовых споров с участием высокопоставленных чиновников муниципалитета, таких как, например, мэр города^[25], поскольку часть осуществляемых им полномочий связана с обеспечением интересов муниципалитета. Вместе с тем впоследствии, в деле Richard-Dubarry v. France^[26], суд установил, что глава муниципального округа не является гражданским служащим внутри государственной иерархии, но является избранным чиновником, вследствие чего трудовые споры с его участием подпадают под рассмотрение в рамках статьи 6 Конвенции.

Кроме того, статья 6 Конвенции неприменима к спорам с участием должностных лиц в департаментах правительственных министерств^[27], а также налоговых инспекторов^[28].

При этом отдельные категории государственных служащих подпадают под действие гарантий, предусмотренных статьей 6 Конвенции, такие как исследователи Национального института криминологии^[29], новобранцы в армии^[30], консультанты по экономическим вопросам при дипломатических миссиях^[31] (с учетом особенностей правоотношений в конкретном споре), администраторы и служащие судебной системы^[32].

К следующей категории государственных служащих, споры которых явились предметом рассмотрения ЕСПЧ в силу применимости к ним положений статьи 6 Конвенции, относятся служащие клиник и государственных госпиталей, включая докторов^[33], химики и технические работники лабораторий^[34], немедицинский персонал, такой как медсестры, биологи и повара^[35], включая медсестер, служащих в вооруженных силах^[36].

В области государственного образования под сферу рассмотрения в рамках статьи 6 Конвенции подпадали трудовые споры с участием школьных учителей^[37], школьных бухгалтеров^[38], профессоров университетов^[39], начальника управления персоналом университетских общежитий^[40].

По отношению к чиновникам государственной администрации или муниципалитета ЕСПЧ тщательно исследовал особенности обязанностей и ответственности каждого занимаемого поста, с тем чтобы определить, подлежит ли рассмотрению конкретный спор в рамках статьи 6 Конвенции. Так, в деле Stadler v. Austria^[41] ЕСПЧ принял во внимание, что заявитель жалобы являлась государственным служащим, а именно заместителем главы департамента внутренних проверок Министерства сельского и лесного хозяйства в Австрии. Она осуществляла мониторинг деятельности министерства, а также надзорные функции, то есть данный пост обеспечивал непосредственную вовлеченность в отправление властных полномочий, направленных на обеспечение прямых интересов государства. В деле Jarlan v. France ЕСПЧ оценивал полномочия заявителя, касающиеся дискреции принимать решения.

Несмотря на принятое в деле Pellegrin суждение об автоматическом исключении из сферы действия статьи 6 Конвенции вопросов, касающихся служащих и вооруженных сил, в ряде дел ЕСПЧ использовал при изучении спора принцип in concrete для определения приемлемости жалобы. Так, в деле Kepka v. Poland, где заявителем являлся служащий Польской национальной пожарной службы, работающий как учитель и исследователь, ЕСПЧ, изучая его обязанности, пришел к выводу о том, что заявитель являлся служащим отделения, призванного обеспечивать общественный порядок, имел доступ к секретной информации и обязан был соответствовать строгим правилам дисциплины и иерархии, вследствие чего осуществление функций в рамках занимаемой им должности было расценено ЕСПЧ как «непрямое участие в отправлении обязанностей, направленных на обеспечение интересов государства». В деле Castanheira Barros v. Portugal ЕСПЧ заключил, что трудовая деятельность заявителя (юрист в Национальном институте криминологии) не подпадает под понятие осуществления государственной власти (параграф 32.)

Новый подход, применяемый при определении приемлемости жалобы в настоящее время, был выработан ЕСПЧ в деле Vilho Eskelinen v. Finland^[42]. Согласно материалам этого дела, заявители работали в районном отделе полиции, пятеро из них — полицейскими, а один — административным помощником. Рассматривая данное дело, ЕСПЧ подверг оценке введенный ранее в деле Pellegrin функциональный принцип, в соответствии с которым под сферу действия статьи 6 не подпадают служащие и работники, работающие в государственных организациях. ЕСПЧ заключил, что постановление по делу Pellegrin следует понимать в свете ранней прецедентной практики ЕСПЧ как первое отступление от ранее использовавшегося принципа неприменимости статьи 6 к государственной службе. Постановление отражало базовую установку о том, что некоторые государственные служащие в силу выполняемых ими функций связаны со своим работодателем узами доверия и лояльности. Таким образом, ЕСПЧ решил выработать новый подход к разрешению вопроса о доступе служащих к правосудию. На ограничение применения юрисдикции ЕСПЧ к конкретному трудовому спору с участием гражданина, замещающего должность в государственном органе, государство-ответчик может ссылаться через наличие у истца статуса государственного служащего при наличии следующих условий. Во-первых, национальное право соответствующего государства должно в явной форме лишать доступа к правосудию работников, занимающих должность или одну из категорий должностей, о которой идет речь. Во-вторых, лишение доступа к правосудию должно быть оправдано объективными соображениями государственного интереса. При этом государство должно показать, что предмет спора, о котором идет речь, относиться к осуществлению государственной власти или ставит под сомнение существование «особых уз доверия и лояльности» между государством и служащим. Позиции ЕСПЧ по трудовым спорам, отраженные в рассмотренных нами постановлениях, не всегда единообразно сформулированные, как правило, выражали особое отношение к национальному законодательству страны-ответчика, к ее конституционным принципам, которые безусловно являются незыблемыми, даже несмотря на необходимость применения конкретной страной-ответчиком наднационального ратифицированного международного договора. Рассмотренные нами процессуальные аспекты отсеивания ЕСПЧ жалоб по трудовым спорам позволяют сделать вывод о том, что Конвенция является живой правовой материей, формируя правовое мнение по которой ЕСПЧ вырабатывает определенные позиции о приемлемости или неприемлемости жалоб. При том, что национальные средства защиты трудовых и иных непосредственно связанных с ними отношений в системе обжалования в судах общей юрисдикции являются более доступными и понятными для заявителя, обращения в ЕСПЧ за восстановлением нарушенного права все же не теряют своего правового статуса наднационального стража. Подчеркнем, что возможность обращения в суд заключает в себе возможность для работника реализовать свое право на защиту трудовых гарантий и свобод в органе судебной власти, деятельность которого построена на принципах профессионализма, знания законов Российской Федерации, принципе единства судебной практики и верховенства основного закона страны — Конституции РФ. Принцип единства судебной практики реализуется Верховным Судом РФ посредством принятия окончательных в силу стадийности рассмотрения дел решений, которые, в свою очередь, формируют основные позиции по применению судами иногда противоречивых норм российского законодательства. В силу особенностей правовой системы Российской Федерации в России признается верховенство норм, закрепленных в ратифицированных РФ международных договорах, над российским законодательством. Но понимание верховенства должно исходить из возможных противоречий норм российского законодательства нормам международных договоров, при этом исключая возможное противоречие последних Конституции РФ. Ведь конституция любого государства обеспечивает суверенитет страны, основные принципы ее государственности, социальной политики, урегулирования отношений в различных сферах деятельности государства и его основных институтов. ЕСПЧ в своих постановлениях действительно иногда проводил оценку отношений по труду в конкретном споре через анализ принципов государственности страны-ответчика. Высказанная в одном из постановлений ЕСПЧ позиция о том, что Конвенция выступает живым организмом, отчасти оправдывает принципы деятельности ЕСПЧ, которые периодически меняются, как меняется и живой организм. Позиция ЕСПЧ в делах Pitkevich v. Russia и Kajanen and Tupmaala v. Finland отражала принцип невозможности вмешательства во внутригосударственные дела государства в отношении регулирования труда судей. Тем не менее в деле Kudeshkina v. Russia ЕСПЧ объявил приемлемой жалобу заявительницы, которая утверждала, что ее отстранение от должности судьи, обусловленное ее публичными высказываниями, является нарушением положений статьи 10 Конвенции. Таким образом, утверждение заявительницы о том, что ее отстранение от должности судьи связано с высказываниями, носящими публичный характер, явилось основанием для принятия жалобы к рассмотрению. Это лишь одна характеристика живого организма.

Вместе с тем наибольшую сложность представляют ситуации, когда имеют место расхождения между нормами международного договора (или их интерпретацией межгосударственными органами по защите прав человека) и нормами Конституции РФ, особенно получившими толкование в решении Конституционного Суда^[43]. Одной из таких ситуаций явился спор по жалобам одинокого отца, воспитывающего троих детей, военнослужащего М., рассмотренный Конституционным Судом РФ и ЕСПЧ. Судом общей юрисдикции М. было отказано в предоставлении отпуска по уходу за ребенком. ЕСПЧ вступился за право М. на отпуск по уходу за ребенком, при том что Конституционный Суд РФ дал прямо противоположную оценку спорной ситуации.

Приведенные примеры позволяют сделать вывод об объемности понимания принципов правового регулирования, закрепленных в международных нормах, что дает возможность ЕСПЧ периодически изменять принятые по конкретным делам позиции наднационального судебного органа, иногда воспринимаемого как лакмусовая бумажка Европейского Союза. Таким образом, отчасти отвергая позиции ЕСПЧ как наднационального регулятора, констатируем, что право работника на обращение в суд реализуется преимущественно через обращение последнего в суды Российской Федерации, деятельность которых построена на следующем:

Суды Российской Федерации применяют как источники права российское законодательство, ратифицированные Российской Федерацией международные договоры с учетом верховенства Конституции как Основного закона.

Суды Российской Федерации при вынесении решений руководствуются в том числе принципом единства судебной практики, формированием аспектов которого служат судебные акты Верховного Суда РФ, Конституционного Суда РФ.

Введение в системе судов общей юрисдикции апелляционного рассмотрения дел способствует пресечению возможной судебной ошибки суда первой инстанции.

Введение специализированных судебных составов в апелляционных инстанциях судов уровня субъектов Российской Федерации способствует утверждению принципа единства судебной практики, высококвалифицированной оценке споров по трудовым и иным непосредственно связанных с ними отношениях.

В настоящее время происходит повсеместное создание социально-трудовых составов на уровне судов субъектов Российской Федерации, фактически определяющее специализацию по рассмотрению трудовых споров. В многосоставных федеральных районных судах в действительности вопрос о специализации судей фактически уже давно решен: в случае объективной необходимости специализация (в том числе по рассмотрению трудовых споров) вводится приказом председателя районного (городского) суда. Весьма характерно, что специализированный состав по рассмотрению трудовых споров приказом Председателя Верховного Суда РФ В.М. Лебедева создан и в Верховном Суде РФ^[44].

Подводя итог оценке процессуальных аспектов деятельности ЕСПЧ в отношении рассмотрения жалоб по спорам о лишении права на труд, сделаем вывод о том, что позиция ЕСПЧ в конкретном споре как механизм защиты нарушенных трудовых прав отчасти является наднациональным регулятором права по спорам, дошедшим до ЕСПЧ. Суды Российской Федерации, в силу системы права, не отягощены прецедентным правом. Вероятно, в настоящее время сложно дать объективно оценку ЕСПЧ через призму его понимания как «Совести Европы»^[45]. Хотя, будучи наднациональным судебным органом, ЕСПЧ играет решающую роль в защите прав человека, отчасти имплементируя нормы Конвенции в национальное законодательство государства- ответчика с целью дать соответствующую правовую оценку юридическим фактам. Однако негативным элементом можно назвать заявку на позиционирование Конвенции как общеевропейской конституции, а ЕСПЧ придание роли «общеевропейского конституционного суда» по правам человека с очень широкими (по сути дела, нормотворческими) полномочиями^[46].

* * *

Рассмотренные нами в первой главе категории отражают специфику трудовых отношений между работником и работодателем, баланс интересов сторон трудовых отношений при трудовом споре по вопросам признания незаконными изменения или прекращения трудовых отношений. В процессе исследования проблемы материальной ответственности работодателя за незаконное лишение работника возможности трудиться нами выявлен ряд критериев, отражающих практическую возможность возложения на работодателя материальной ответственности.

Одновременно был проведен сравнительный анализ исторических периодов становления категории ответственности работодателя, в результате которого нами обосновывается необходимость системного исторического анализа проблематики ответственности, основа которой, полагаем, была заложена еще при Екатерине II, но свое еще более основательное закрепление получила в период правления Николая I.

Анализ развития трудового законодательства свидетельствует о том, что вопросы правового регулирования труда, и в частности защитные механизмы обеспечения прав работников, системно и исторически трансформируются в кодифицированный акт, приобретая актуальные периоду истории черты, в должной мере позволяющие работнику ощущать свою безусловную защищенность от произвола работодателя.

Ответственность работодателя, получившая оценку в историческом разрезе понимания проблемы, не теряет своей актуальности и сейчас. Однако развитие рыночной экономики, закладка основ формирования государственной политики в социальной сфере и в сфере защиты предпринимательства требуют от государства законодательной оптимизации интересов работника и работодателя. В этой связи появляется необходимость в практической оценке права работодателя на принятие кадрового решения, в том числе о подборе, расстановке, увольнении кадров, что позволит обособить права и гарантии работника такой категорией, как злоупотребление правом.

Сравнительный анализ судебной практики судов общей юрисдикции позволяет нам сделать вывод о том, что судебные решения являются действенным механизмом оценки качества закона, не всегда адекватного научно-практической действительности. Одновременно мы приходим к выводу о неэффективности наднационального судебного контроля Европейским Судом по правам человека. Европейский Суд изменяет векторы сложившейся практики рассмотрения дел с учетом современных реалий, развивая и адаптируя ее к условиям сегодняшней жизни, однако в основу трансформации своих правовых позиций зачастую закладывает понимание Конвенции о защите прав человека и основных свобод как живого организма, итогом чего становятся противоречивые и разные по правовому духу решения по одинаковым критериям жалобы.

Подводя итог рассматриваемому вопросу применения статьи 234 ТК РФ, укажем на положительную тенденцию к расширению случаев незаконного лишения возможности трудиться, перечисленных в статье 234 ТК РФ. Определим, что незаконное лишение работника возможности трудиться — это установленное судом нарушение работодателя, лишающее работника возможности исполнять свои трудовые обязанности, предусмотренные трудовым договором, трудоустройства у работодателя, а также несоблюдение прав работника, которое может привести к отсутствию у работника возможности трудиться, включая, в частности, право работника на получение установленной в трудовом договоре заработной платы по обусловленной трудовой функции.

Категория материальной ответственности работодателя за незаконное лишение возможности трудиться, ее правовые аспекты, научная мысль представителей различных школ трудового права, рассмотренные нами, наглядно показывают актуальность и значимость поставленной проблематики.

1. Федеральный конституционный закон от 31.12.1996 № 1-ФКЗ (ред. от 05.02.2014) «О судебной системе Российской Федерации». Ст. 7 // Российская газета. № 3. 06.01.1997; определение Конституционного Суда РФ от 05.02.2007 № 2-П «По делу о проверке конституционности положений статей 16, 20, 112, 336, 376, 377, 380, 381, 382, 383, 387, 388 и 389 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Кабинета Министров Республики Татарстан, жалобами открытых акционерных обществ «Нижнекамскнефтехим» и «Хакасэнерго», а также жалобами ряда граждан» // Вестник Конституционного Суда РФ. 2007. № 1. ↑

2. Актуальные проблемы трудового законодательства в условиях модернизации экономики: монография / отв. ред. проф. Ю.П. Орловский. М.: Юстицинформ, 2012. ↑

3. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.06.2013 № 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней» // Российская газета. № 145. 05.07.2013. ↑

4. Статистические данные о деятельности Европейского Суда по правам человека. Нарушения Конвенции, классифицированные по предмету жалобы, по состоянию на 31 декабря 2013 года // Права человека. Практика Европейского Суда по правам человека. 2014. № 5 (98). С. 25. ↑

5. Зорькин В.Д. Введение, приветствие Председателя Конституционного Суда Российской Федерации // Права человека. Практика Европейского Суда по правам человека. 2014. № 7 (100). С. 1. ↑

6. Конвенция о защите прав человека и основных свобод (с изм. от 13.05.2004) (вместе с «Протоколом [№ 1]» (Подписан в г. Париже 20.03.1952), «Протоколом № 4 об обеспечении некоторых прав и свобод помимо тех, которые уже включены в Конвенцию и первый Протокол к ней»). Ст. 35 // СЗ РФ. 08.01.2001. № 2. Ст. 163. ↑

7. Международное трудовое право. Публично-правовые аспекты: учебник / Д.К. Бекяшев. 2-е изд. М.: Проспект, 2014. С. 81. ↑

8. Практическое руководство по критериям приемлемости, пункт 207 // URL: http://www.echr.coe.int/Documents/Admissibility_guide_RUS.pdf. ↑

9. Harris D.J., Boyle M.O., Bates E.P., Buckley C.M. Law of the European Convention on Human Rights // Scientific Publication. 2009. P. 218. ↑

10. См. для примера: V. v. the United Kingdom [GC], no. 24888/94, § 72, ECHR 1999IX; Matthews v. the United Kingdom [GC], no. 24833/94, § 39, ECHR 1999-I ; the Soering judgment, p. 40, § 102 ; the Dudgeon v. the United Kingdom, judgment of 22 October 1981, Series A no. 45 ; the X, Y and Z v. the United Kingdom judgment of 22 April 1997, Reports 1997II // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

11. De Santa v. Italy, judgment of 2 September 1997, пар. 17, 18 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014) ; Lapalorcia v. Italy judgment of 2 September 1997 пар. 21 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014) ; Abenavoli v. Italy judgment of 2 September 1997 пар. 15, 16 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

12. Le Calvez v. France, judgment of 29 July 1998, пар. 58 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

13. Francesco Lombardo v. Italy judgment of 26 November 1992 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

14. Harris D.J. Boyle M.O, Law of the European Convention on Human Rights // Harris D.J. Boyle M.O, Bates E.P. Buckley C.M. // Scientfic Publication. 2009. P. 220 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

15. Rotondi v. Italy (dec.), no. 45343/99, 26 September 2000 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

16. Kepka v. Poland, nos 31439/96 and 35123/97, 11 July 2000 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

17. Stanczuk v. Poland (dec.), no. 45004/98, 14 June 2001 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

18. Veresova v. Slovakia (dec.), no. 70497/01, 1 February 2005 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

19. R. v. Belgium, no. 33919/96, §§ 44-45, 27 February 2001 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

20. Martinez-Caro de la Concha Castaneda and Others v. Spain (dec.), no. 42646/98, 7 March 2000 ; G.K. v. Austria (dec.), no. 39564/98, 14 March 2000 ; Liontas v. Greece (dec.), no. 8628/02, 9 December 2004 ; Kolotkov v. Russia (dec.), no. 41146/02, 9 March 2006 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

21. Pitkevich v. Russia (dec.), no. 47936/99, 8 February 2001 ; Kajanen and Tupmaala v. Finland (dec.), no. 36401/97, 19 October 2000 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

22. Harabin v. Slovakia (dec.), no. 62584/00, 9 July 2002 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

23. Laloyaux v. Belgium (dec.), no. 73511/01, 14 November 2002 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

24. Sidabras and Dziautas v. Lithuania (dec.), no. 55480/00 and 59330/00, 1 July 2003 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

25. Vainiokangas v. Finland (dec.), no. 31766/96, 7 September 2000 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

26. Richard-Dubarry v. France (dec.), no. 53929/00 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

27. Stadler v. Austria (dec.), no. 27633/95, 6 January 2000; Berardi v. Italy (dec.), no. 38401/97, 7 November 2000; Azinas v. Cyprus (dec.), no. 56679/00, 19 June 2001 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

28. Sidabras and Dziautas v. Lithuania (dec.), no. 55480/00 and 59330/00, 1 July 2003 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

29. Castanheira Barros v. Portugal, no. 36945/97, §§ 32-33, 26 October 2000 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

30. Slemensek v. Slovenia, no. 75810/01, 30 March 2006 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

31. Frydlender v. France [GC], no. 30979/96, §§ 38-41, ECHR 2000 VII ; Gobry v. France, no. 71367/01, §§ 27-33, 6 July 2004 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

32. Alvarez Dapena and Others v. Spain (dec.), no. 47977/99, 17 October 2000; Alberto Sanchez v. Spain, no. 72773/01, §§ 23-24 , 16 November 2004 ; Kosti-Spanopoulou and Others v. Greece, no. 33819/02, 10 February 2005 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

33. Musiani v. Italy (dec.), no. 41813/98, 29 February 2000 // URL: http://www.echr.coe.int/Pages/home.aspx?p=home. ↑

34. Centioni and Others v. Italy (dec), no. 41807/98, 29 February 2000 // URL: http://www.echr.coe.int/Pages/home.aspx?p=home. ↑

35. Alesiani and 510 Others v. Italy (dec.), no. 41806/98, 29 February 2000 // URL: http://www.echr.coe.int/Pages/home.aspx?p=home. ↑

36. Aksoy (Eroglu) v. Turkey (dec.), no. 59741/00, 3 November 2005 // URL: http://www.echr.coe.int/Pages/home.aspx?p=home. ↑

37. Volkmer v. Germany (dec.), no. 39799/98, 22 November 2001 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

38. Martinie v. France (dec.), no. 58675/00, ECHR 2004 II // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

39. Petersen v. Germany (dec.), no. 39793/98, 22 November 2001 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

40. Pescador Valero v. Spain (dec.), no. 62435/00, 3 December 2002 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

41. Stadler v. Austria (dec.), no. 27633/95, 6 January 2000 // URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата обращения: 14.11.2014). ↑

42. Прецеденты Большой палаты Европейского Суда по правам человека по странам. Дело «Вильхо Эскелинен и другие заявители против Финляндии» // Права человека. Практика Европейского Суда по правам человека. 2007. № 9. С. 83-99. ↑

43. Оводов А.А. Интервью с Председателем Конституционного Суда Российской Федерации В.Д. Зорькиным // Юридический мир. 2013. № 12 (204). С. 6. ↑

44. Ершова Е.А. Специализированный суд по рассмотрению трудовых споров и Трудовой процессуальный кодекс Российской Федерации: за и против // Российское правосудие. 2007. № 2 (10). С. 61-68. ↑

45. Совесть Европы: 50 лет Европейскому Суду по правам человека // URL: http://www.echr.coe.int/Documents/Anni_Book_Chapter04_RUS.pdf. ↑

46. Зорькин В.Д. Право в условиях глобальных перемен: монография. М.: Норма, 2013. ↑