Более полное исследование современного состояния и развития форм правления капиталистических государств требует анализа конституционной системы и ее реальных функций. В буржуазной политической науке и государствоведении по этому вопросу существуют весьма противоречивые точки зрения. Поборники устаревшего, подчеркнуто позитивистского направления сосредоточивают свое внимание исключительно на содержащейся в конституции юридической регламентации отношений между высшими государственными органами, а также между государством и гражданами, на юридических признаках форм правления. В XIX веке такое направление было единственно значимым в формально-юридическом плане. В наше время оно недостаточно, ибо ничего не говорит о реальной конституционной действительности. Буржуазные политологи и государствоведы, обратившись к практическим функциям конституционной системы, впали в другую крайность. В основе такого подхода — прагматическая философия права, которая в качестве единственного релевантного права провозглашает только «право в действии» (law in action). По своим последствиям эта позиция является антидемократической и реакционной, поскольку ставит под сомнение всю буржуазно-демократическую конституционность. Марксистско-ленинская наука о государстве, напротив, справедливо утверждает, что только путем адекватного анализа и сравнения действующей конституции и конституционной реальности можно прийти к истинно научному познанию конституционной системы и формы правления.

Важное значение при изучении буржуазно-демократических конституций имеет вопрос о принципе самоопределения народа, названный К. Марксом кратким определением содержания демократий^[1]. В представлении буржуазных революционных мыслителей он был тесно связан с принципом конституционализма, служившим в период буржуазных революций орудием идеологической борьбы с феодальным строем. Этот принцип требовал прежде всего принятия акта, наделенного высшей юридической силой в государстве. Из принципа самоопределения народа мыслители революционной буржуазии выводили идею его неограниченной законодательной силы^[2], т. е. право народа на создание конституции.

Принцип неограниченной законодательной власти народа, согласно взглядам революционных мыслителей XVII и XVIII столетий, включал в себя не только формально понимаемое право народа на конституцию, но также «естественное» право на ее демократическое содержание. Другими словами, конституция должна гарантировать прирожденные права гражданина и демократическую организацию государственной власти. Разумеется, речь шла о буржуазном демократизме, соответствовавшем общественной и классовой ситуации своего времени и с самого начала направленном против пролетариата. Типичный пример — закон Ле-Шалелье 1791 года, ограничивший свободу собраний рабочих и крестьян.

В империалистическом государстве, по мере того, как политическая и государственная власть переходит в руки монополистической буржуазии, содержание буржуазного конституционализма существенно меняется. Современное развитие капиталистических государств свидетельствует о том, что монополистическая буржуазия, будучи не в состоянии реализовать свою власть методами буржуазной демократии, стремится к постепенной ликвидации собственной конституционности. Пути, которые она выбирает для этой цели, в разных странах различны. В одних дело доходит до открытого ограничения и даже ликвидации конституционности, в других официально сохраняется действие буржуазно-демократических конституционных принципов и внешне они даже получают дальнейшее развитие, однако в действительности их реальное общественное значение ослабевает. Свидетельство тому — концепция «фактической конституции», получившая распространение в буржуазной политической науке и государствоведении^[3].

В современном капиталистическом государстве, где действительная политическая и государственная власть принадлежит монополистической буржуазии, усиливается классово-политическая фиктивность буржуазного конституционализма. Рассматривая этот вопрос с точки зрения методов управления капиталистическим государством, можно сказать, что фиктивность буржуазных конституций возрастает в прямой зависимости от того, насколько буржуазная конституционность перестает быть для правящих кругов определяющим методом правления.

В современный период чрезвычайно важен вопрос об отношении рабочего движения в развитых капиталистических странах к буржуазной конституции. Последовательная марксистско-ленинская позиция по этому вопросу характеризуется двумя параметрами. С одной стороны, необходима принципиальная критика классовой ограниченности буржуазной конституции и ее недостатков, которая должна показывать широким слоям трудящихся капиталистических стран, что в конечном счете она — орудие в руках эксплуататоров. Речь идет, следовательно, о борьбе рабочего класса против буржуазной конституционности за уничтожение капитализма и создание нового общественного строя — социализма. Другая сторона отношения революционных организаций рабочего класса в капиталистических странах к буржуазно-демократической конституционности — каждодневная борьба за ее углубление в интересах трудящихся, защита буржуазно-демократических конституций от антидемократического курса монополистического капитала. Здесь речь идет об интересах и завоеваниях рабочего класса, закрепленных в буржуазно-демократических конституциях.

В современных условиях новейшие буржуазные конституции являются не только выражением воли господствующего класса, ибо они разрабатывались и принимались под давлением рабочего класса и прогрессивной общественности. Они могут приобретать даже характер компромисса между пролетариатом и буржуазией. Типичный пример — действующая конституция Италии (при ее создании весьма сильное представительство в законодательном собрании имела Итальянская коммунистическая партия). В этом случае борьба за соблюдение конституции становится одним из важнейших направлений классовой борьбы и открывает большие возможности для привлечения на сторону рабочего класса новых союзников.

Для марксистско-ленинских политических партий капиталистических стран необычайно важно правильное соотношение обеих указанных сторон отношения к буржуазно-демократической конституционности. Если ее недооценка является проявлением сектантства, изоляции рабочего класса от других прогрессивных сил, то переоценка ее значения может, напротив, завести партию пролетариата на платформу реформизма и ревизионизма.

У западных государствоведов в настоящее время явственно заметно стремление лишить понятие конституционализма его относительно буржуазно-демократического содержания. Карл Д. Фридрих, например, сводит современный конституционализм лишь к особому способу распределения государственной власти, к организации ее отраслей и элементов, их взаимному уравновешиванию, как того требует принцип разделения властей^[4]. Карл Левенштейн также считает, что в основе конституционализма лежит разделение власти между ее различными держателями, государственными органами и т. д.^[5] Левенштейн, смешивая разделение властей в материальном и формальном смысле (типичная для буржуазного государствоведения черта), утверждает, что от степени автономии или взаимозависимости отдельных держателей власти зависит определение форм правления, и выделяет в этой связи президентскую систему США^[6].

И у Фридриха и у Левенштейна понятие конституционализма характеризуется ненаучным, неклассовым пониманием государственной власти. Фридрих искажает первоначальную буржуазно-демократическую концепцию «учредительной власти», с которой выступала молодая буржуазия в революциях XVII и XVIII столетий. По его мнению, учредительная власть возникает в революционной ситуации спонтанно «как представительство не общественного класса или социальной группы, а наиболее интеллигентных и жизнеспособных членов общества»^[7]. Эта позиция обнаруживает элитарные установки автора. Исторический процесс формирования буржуазного конституционализма в большинстве случаев доказывает прямо противоположное: решающую роль всегда играла принадлежность отцов-учредителей к экономически господствующему классу. В Филадельфийском конвенте США было несколько выдающихся личностей — Александр Гамильтон, Джеймс Мэдисон, Томас Джефферсон, но большинство его составляли посредственности, принадлежавшие к «имущественной элите», а не к «элите духа». Буржуазное государствоведение (и это тоже для него характерно) делает особый акцент на конституционализме завершающего этапа буржуазных революций, когда происходил спад революционной ситуации и во главе буржуазных государств прочно вставала имущая буржуазия.

1. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, т. 1, с. 251. ↑
2. См. в этой связи: Сadагt Jacques. Instituons politiques et droit constitutionnel, I, Paris 1975, p. 118s. ↑
3. Corwin E. S. The Higher Law Background of American Constitutional Law, Ithaca, New York 1955. ↑
4. Friedrich Carl J. Limited Government, A comparison, Englewood Cliffs 1974, p. 123. ↑
5. Loewenstein Karl. Political Power and the Governmental Process, Chicago and London, 1965, p. 29. ↑
6. Ibid., p. 30. ↑
7. Friedrich C. Op. cit., p. 44. ↑