Следующая основная область прогнозов буржуазной политической футурологии — перспективы развития конституционных систем (в частности, высших государственных органов), реализующих волю монополистической буржуазии. Кризис традиционных буржуазно-демократических схем вынуждает буржуазных политологов и государствоведов пытаться разработать такие концепции развития конституционных систем, которые соответствовали бы возможностям сохранения политической и государственной власти в руках монополистической буржуазии и обеспечивали бы ее эффективную реализацию. При этом они пытаются «приукрасить» будущие системы с помощью критической риторики, особенно тогда, когда футурологические концепции носят элитарный и технократический характер.

Конкретные реформистские рецепты по совершенствованию конституционной системы наиболее многочисленны в Соединенных Штатах. Если ведущие капиталистические страны Европы более или менее систематически приспособляли свои конституционные системы, в частности путем официальных изменений конституции, к изменявшимся экономическим, политическим и иным условиям, то в США дело обстояло иначе.

Острота противоречий внутри конституционной системы вызывает к жизни множество прогнозов ее развития, в том числе связанных с требованием разработки новой писаной конституции^[1].

В проектах оптимальной модели конституционной системы США на 2000 год, разрабатываемых «Комиссией 2000 года» Американской академии искусства и науки, отчетливо проявляются элитарные и технократические установки.

Таков, в частности, проект конституции, разработанный группой политологов и государствоведов во главе с профессором Р. Дж. Тьюгвеллом^[2]. Вместо традиционных трех новая конституция предполагает шесть «властей» — политическую, президентскую, законодательную, планирующую, внутреннюю и судебную.

Первая власть — политическая — охватывает конституционно-правовое регулирование деятельности политических партий, в том числе систему финансирования партии на выборах, порядок проведения праймериз и избирательной кампании в целом. Другими словами, концепция политической власти означает включение партийной системы в рамки писаной конституции, чего нет на сегодняшний день. По нашему мнению, эта концепция политической власти в значительной мере инспирирована западногерманским правовым регулированием политических партий, но идет значительно дальше по пути детализированной государственно-правовой регламентации деятельности партии.

Пристального внимания заслуживает вторая — президентская— власть, особенно в сочетании с властью планирующей и внутренней. Это сочетание говорит о стремлении к дальнейшему усилению полномочий исполнительной власти в лице ее централизованных бюрократических аппаратов.

Прежде всего, проект предусматривает избрание президента на семилетний срок, увеличение числа вице-президентов до двух, расширение исполнительного ведомства президента^[3]. Президент наделяется обширными чрезвычайными полномочиями на случай возникновения угрозы безопасности государства, конституционной системе, публичному порядку, нормальному функционированию экономики и т. п. В подобных обстоятельствах президент и Палата наций (см. далее) получили бы почти неограниченную власть. Палата наций должна, в частности, определять, возникло ли состояние угрозы и когда оно закончится.

Концепция исключительных полномочий президента, в которой видно определенное влияние французской конституции Пятой республики, свидетельствует о том, что монополистическая буржуазия Соединенных Штатов начинает осознавать потенциальную угрозу себе как правящему в государстве классу.

Планирующая власть, состоящая из высококвалифицированных экспертов, призвана разрабатывать долгосрочные прогнозы (на 12 лет) и краткосрочные планы (на 6 лет) экономического и общественного развития. Планы не должны иметь характера закона, они не более чем определение целей общества в области экономики и социальной жизни. Планирующая власть как самостоятельная, обособленная часть конституционной системы не должна принимать непосредственного участия в исполнительной деятельности. В качестве ее сдержек и противовесов выступают президентская, внутренняя и законодательная власти.

Внутренняя власть — третья обособленная часть исполнительного аппарата — исторически является как бы развитием существующих ныне независимых регулятивных комиссий (Independent Regulatory Commissions). Она призвана координировать и управлять обширным бюрократическим аппаратом, действующим в «социальной сфере», осуществлять надзор за ним. Реализация внутренней власти приведет якобы к тому, что капиталистические предприятия постепенно превратятся в самоуправляемые учреждения, которые сами будут создавать стоящие над ними управленческие звенья. Венчает эту пирамиду коллективный орган — Управление внутренних дел.

Здесь отчетливо прослеживается общая тенденция государственно-монополистического капитализма — срастание регулятивных государственных органов по руководству экономикой с руководящим аппаратом монополий. Проект же пытается придать этому процессу срастания институционные формы, совершенно демагогически преподнося его как преодоление капитализма, особую «социализацию».

Законодательная власть представлена на федеральном уровне тремя палатами: Народной палатой (Peoples House), Палатой республик (Republics House) и Палатой наций (Nation’s House). Народная палата идентична нынешней палате представителей.

Палата республик, члены которой должны избираться в равном количестве от каждого штата, заменила бы нынешний сенат. Она наделяется достаточно широкими полномочиями, связанными с интересами штатов, но в целом ее компетенция намного уже, чем у нынешнего сената. Практически законодательные полномочия оказались бы лишь у Народной палаты.

Палата наций должна состоять на одну треть из руководящих представителей учреждений и профессиональных союзов основных отраслей промышленности, торговли, сельского хозяйства, банковского дела- Вторую треть назначает президент и третью — председатель Верховного суда США. Составители проекта не сошлись во мнениях относительно компетенции Палаты, решив только отдельные вопросы.

В обычное время Палата наций обладает преимущественно совещательными функциями при президенте, а также может высказываться по проектам законов Народной палаты. Итак, можно сказать, что Палата наций призвана вместе с президентом США быть «конституционным предохранителем» в любом случае возникновения угрозы положению монополистической буржуазии. Абсолютно типична для развития государственно-монополистического капитализма и процедура формирования этого органа, призванная обеспечить соответствующий классовый и социальный состав.

Что касается судебной власти, то проект в сущности сохраняет ее в прежнем виде (это касается, например, компетенции Верховного суда (США). По образцу других капиталистических государств Европы, в частности ФРГ и Франции, предложено создание специальных судов (административных, трудовых и т. д.).

Проект был встречен весьма критически как консервативно, так и либерально ориентированными государствоведами и политологами. Но как иллюстрация кризиса буржуазно-демократических концепций конституционализма он представляет определенный интерес с точки зрения марксистско-ленинского критического анализа буржуазной футурологии в области конституционной системы.

Более реальными выглядят проекты частичных реформ высших государственных органов. По мнению государствоведов Ц. Мэграта, Э. Корнуэлла и И. Гудмэна, основная проблема, требующая разрешения, — как в будущем скоординировать функционирование президента, конгресса и бюрократии^[4]. Проекты большинства авторов (3. Бжезинский, Д. Эккарт, Д. Рис, Э. Ц. Хергроу, Ц. Мэграт, Э. Корнуэлл, И. Гудмэн, Л. Ризельбах, Э. Корвин, Л. Кэниг и др.) нацелены, с одной стороны, на общее усиление политической и государственной исполнительной власти, а с другой — на реорганизацию исполнительной власти в плане усиления эффективности координационной функции президента, в частности его исполнительного ведомства^[5]. В подобном подходе также отчетливо прослеживаются элитарные и технократические установки.

Отметим позицию 3. Бжезинского^[6], ратующего за создание «символической президентской системы», в которой государственная власть и государственное управление будут принадлежать высококвалифицированным экспертам и аппаратам.

Возрастающая потребность в специализированном руководстве внутренней и внешней политикой, национальной обороной, экономикой и т. д. должна, по Бжезинскому, привести к тому, что реальное руководство государством перейдет в руки технократической элиты, а роль выборных государственных органов — президента и конгресса — будет все более ограничиваться репрезентативной функцией. Значение политических партий также уменьшится.

Другой проект — так называемой институционализированной президентской партии^[7] — исходит из того, что в современных усложнившихся условиях президент уже не способен сам реализовать необычайно широкие политические и правительственные функции. Поэтому предлагается создание централизованных политических партий с постоянным бюрократическим аппаратом и центральными органами, наделенными обширными полномочиями. Нынешние полномочия президента как главы исполнительной власти были бы затем поделены между президентом и центральными органами политической партии, от которой он избран.

Проект институционализированной президентской партии ныне пользуется большой популярностью в кругах монополистической буржуазии США, ибо он гораздо лучше отвечает ее общему интересу, нежели нынешняя так называемая «героическая модель» президента (опасная в случае избрания на пост главы государства представителя левого крыла буржуазной демократии).

Однако и данный проект имеет мало шансов на реализацию, поскольку централизация политических партий тоже вызывает у правящих кругов опасения. Они не без основания полагают, что любая перестройка существующей двухпартийной системы может привести к появлению новых и достаточно сильных политических партий. Кроме того, процесс централизации политических партий привел бы к устранению властно-политических центров на уровне отдельных штатов, в чем не заинтересованы многие монополистические группы^[8].

Типичной для направления, выступающего за усиление персональной власти президента, является позиция Д. А. Кэлнфано. В своей книге «Президентская нация> он, отдавая дань традиционным мифам о президенте как символе американизма, индивидуализма, новаторства и т. п.^[9], подчеркивает, что сильный президент — существенная черта не только настоящего, но и будущего страны.

Кэлифано требует для президента более обширных полномочий в организации федерального управления. Он предлагает осуществление структурных реформ исполнительной власти, которые должны были бы продолжать структурные реформы конгресса, причем таким образом, чтобы органы исполнительной власти предметно корреспондировали комитетам конгресса — этим путем должно быть обеспечено внедрение политических концепций президента в конгрессе^[10]. Срок президентуры, по его мнению, необходимо увеличить до 6 лет, оставив возможность переизбрания. В отличие от поборников усиления исполнительного аппарата, Кэлифано предлагает сокращение и реорганизацию исполнительного ведомства президента, дабы этот институт не узурпировал полномочий президента в инструмент по координации деятельности исполнительного аппарата.

Английская политическая футурология выдвигает на первый план вопрос о новой, писаной конституции. Первые проекты такого рода появились в конце 60-х годов^[11]. С тех пор эта проблема оживленно обсуждается, в гом числе различными исследовательскими группами правительства и парламента^[12]. Преобладающая точка зрения заключается в том, что новая конституция должна не перекраивать сложившиеся отношения высших государственных органов, а лишь зафиксировать и сделать устойчивым современное положение. Английские политологи и политики, стоящие на позициях буржуазно-демократического конституционализма, рассматривают писаную жесткую конституцию как правовой барьер на пути внедрения в конституционную систему технократических и элитарных установок. Конечно, необходимо отметить, что и в этом случае речь идет в значительной мере о чистейшей иллюзии. Исторический опыт подтверждает, что сама по себе писаная конституция, если она не имеет эффективной опоры в реальных политических и государственных процессах, не способна обеспечить сохранение статус-кво.

Как свидетельствуют отдельные проекты, новая конституция должна была бы весьма подробно урегулировать положение политических партий в конституционной системе, в том числе вопросы, связанные с конституционно-политическими функциями руководства правящей политической партии (в частности, отношения руководства и премьер-министра, функции «теневого кабинета» оппозиции в конституционной системе, положение и роль партийных организаций в парламенте). Некоторые проекты предусматривают конституционное фиксирование руководящего положения премьер-министра в правительстве (ему должно быть предоставлено полномочие принимать решение об основной политической линии — полномочие, которое он фактически давно присвоил). Принимается во внимание и существенное расширение ведомства премьер- министра^[13].

Урегулирование его положения новой конституцией подчеркнуло бы значение этого ведомства в исполнительном аппарате. Положение премьер-министра предлагалось усилить системой подчиненных ему правительственных комитетов, которые корреспондировали бы предметно парламентским комитетам и таким путем обеспечивали бы решающее политическое влияние премьер-министра в палате общин. Это предложение предусматривает расширение числа специализированных комитетов палаты общин, наделенных в рамках предметной компетенции весьма широкими полномочиями^[14].

В центре внимания, начиная с 1968 года, находится реформа палаты лордов, которую предполагало провести лейбористское правительство. Проект, претерпевший в ходе более чем десятилетнего обсуждения серьезные изменения, исходит из разделения членов палаты лордов на две группы. Первая — 230 лордов — назначается королевой после консультаций с премьер-министром из числа кандидатов, предложенных правящей и оппозиционной партиями, причем так, чтобы правящая партия получила большее число голосов. Перевес лордов правящей партии был бы, однако, компенсирован назначением определенного числа политически независимых лордов (cross-benchers). Наследственные лорды (их сейчас более 900) должны были бы сохранять членство в палате лишь пожизненно, а на их место королевой назначались бы по рекомендации премьер-министра представители определенных профессий, науки, промышленности, профсоюзов и других организаций на основе заранее определенного способа представительства^[15].

Проект реформы палаты лордов встретил острое сопротивление со стороны левого крыла лейбористской партии и правого крыла консервативной партии и по этой причине до сих пор не реализован. Однако он по-прежнему стоит на повестке дня. Лейбористское левое крыло выступает против проекта по той причине, что он непоследователен и требует упразднения верхней палаты. На критическое выступление левого крыла центр и правое крыло лейбористской партии отреагировали, предложив несколько дополнительных вариантов, в соответствии с которыми нынешнее членство в палате лордов должно быть упразднено, а новые члены в соответствии с первой альтернативой должны избираться путем прямых всеобщих выборов — общегосударственных или в рамках отдельных областей (что связано с тенденциями к квазифедеральному устройству Великобритании). Иную альтернативу предлагает концепция, согласно которой палата лордов должна быть только представительством профессиональных интересов, существующих в обществе, и формироваться по профессиональному принципу. При этом она наделяется довольно обширными полномочиями (я сущности, на уровне палаты общин).

Этот новый проект реформы получил широкий отклик, поскольку в нем отражаются элитаристские и технократические концепции, отвечающие духу государственно-монополистического капитализма. Его реализацию (крайние правые консервативной партии, конечно, и далее сопротивляются каким-либо проектам изменения статус-кво палаты лордов) ни в коем случае нельзя было бы назвать прогрессивным мероприятием. Наоборот, это означало бы дальнейшее ограничение буржуазно-демократического парламентаризма новыми, несравнимо более действенными средствами.

Западногерманская буржуазная политология и государствоведение не ставят пока вопроса о значительных реформах конституционной системы. Реалистически мыслящие представители буржуазного реформизма, каковыми являются, например, К. Дойч^[16] и Т. Элвайн, обращают внимание на серьезную угрозу нынешней буржуазно-демократической конституционной системе со стороны крайне правых, милитаристских и неофашистских кругов^[17].

В футурологических предсказаниях о перспективах развития конституционной системы ФРГ главное внимание направлено, с одной стороны, на возрастающую роль исполнительного аппарата, а с другой — на интенсификацию влияния элит и центральных аппаратов политических партий на функции конституционной системы. Этот процесс вызывает опасения.

Французская буржуазная политология и государство- ведение, говоря о перспективах развития конституционной системы, прогнозируют усиление роли политических партий. Этот процесс начался уже после ухода генерала де Голля с политической арены. Конституция Пятой республики, основанная на представлениях генерала де Голля о роли партии, не может остаться неизменной, если переплетение партийной и государственной систем достигнет во Франции того же уровня, что, например, в ФРГ и Великобритании. Совершенно очевидно, что «неопрезидентская» система, основанная на личном авторитете президента и широком использовании референдума, в духе конституции 1958 года и политической практики генерала де Голля и Ж. Помпиду, уже принадлежит прошлому.

Буржуазная политология и государствоведение выдвигают в этой связи три возможных варианта развития: воз врат к парламентской форме правления Четвертой республики^[18]; преобразование нынешней системы в так называемую ультрапрезидентскую систему^[19]; преобразование нынешней системы в так называемый дуалистический парламентаризм, комбинированный с определенными, ограниченными по сравнению с современной, элементами президентской системы^[20].

1. Friedгich С. I. Limited Government, A Comparison, Englewood Cliffs 1974, p. 2f.). В работе анализируется требование разработки новой конституции США с момента его появления. Вопрос «Нужна ли нам новая конституция?» мучает, как пишет автор, многих американцев. ↑
2. Rexford G. Tugwell. A Model Constitution for A United States of America, Englewood Cliffs 1970; «The Shaping of The Constitution for 2000; An Exercise in Putative Prognostics» (in H. S. Perloff, ed., The Future of the US. government, Englewood Cliffs 1972), p. 275f. ↑
3. Буржуазное американское государствоведение подчеркивает в этой связи необходимость комплексного понимания реформы президентского ведомства (Rieselbach L. N., ed., People vs. Government. The Responsiveness of American Institutions, Bloomington and London 1975, p. 64; Hargrove E. C. The Power of the Modern Presidency, West Hanover Mass, 1974, p. 9f.; Г. Кан описывает будущее отношений департамента обороны с остальными федеральными учреждениями и приходит к выводу о решающей роли военных подразделений в политике (Kahn Н. «The Military», in Н. S. Perloff, ed., op. cit., p. 186f.); У. Кэпрон детально анализирует предлагаемую реорганизацию исполнительного аппарата и подчеркивает необходимость усиления роли и дополнительных полномочий исполнительного ведомства президента (Capron W. «The Executive Branch in the Year 2000», in H. S. Perloff, ed., op. cit., p. 303, 306f.). ↑
4. Magrath С. P., Cornwell E., Goodman I. S. The American Democracy, New York 1973, p. 671. ↑
5. См.: Hargrove E. C. The Power of the Modern Presidency, West Hanover Mass, 1974, p. 284f.; Magrath С. P., Cornwell E., Goodman I. S. Op. cit., p. 453f.; Eckart D., Ries I. C. The American Preisdency. Op. cit, p. 52f.; Koenig L. The Presidency, in Stedman M. I., ed., op. cit., p. 28f. ↑
6. Deadalus, Summer 1967, p. 671. ↑
7. Stedman M. S. Political Partical Parties (in Modernizing American Government, Englewood Cliffs 1968), p. 119f.; Me Gregor, Burns. «Congressional and Prcsidental Party Systems: Four Party Politics» (in Zucker, The American Party Process, New York 1968), p. 326f. ↑
8. На эти аспекты реформы обращают внимание Irish М. D., Prothro I. W. (The Politics of American Democracy, Englewood Cliffs 1971, p. 2571). ↑
9. Califano I. A. A. Presidential Nation, New York 1975, p. 11, 18. ↑
10. Ibid., p. 308, 309. ↑
11. См. об этом: Brian Ch. Future of Government, London, 1968. ↑
12. См. об этом: Report of Royal Commission on the Constitution 1969—1973, Report Comnd. 5460. Her Majesty’s Stationery Office (далее H. M. S. О.) ; White Paper Cmnd. 5732 September 1974, H.M.S.O.; White Paper Cmnd. 6348 November 1975, H. M. S. O.; White Paper Comnd. 6585 August 1976, H. M. S. O.; White Paper Cmnd. 6890 July 1977; см. также: Rose R. «The Constitution: Are We Studying Devolution or Break up?» (in New Trends in Britich, Politics, Jssues for Research, ed. by D. Kavanagh and R. Rose), London 1977, p. 29f. ↑
13. См.: Jоnes G. W. «Development of the Cabinet», in W. Thornhill, ed. The Modernization of British Government, London 1975, p. 35, 50f. ↑
14. Leeds Ch. Guide to British Government, Dorset 1976, p. 33; см. также: The Study of Parliament Group, Aspects of Parlamentary Reforms, by Members of the study of Parliament Group, Aspects of Parliament Group, London 1973; WaIkland A., Ryle M. The Commons in the 70’s, Fontana 1977; Specialist Committees in the British Parliament, The Experience of a Decade, London 1976. ↑
15. В современный период Палата лордов состоит из светских лордов (Lords Temporal), а именно: 1) из наследственных дворян (960), 2) лордов, назначенных в Палату лордов королевой на основе заслуг пожизненно (207), 3) лордов-юристов — судей высших судов (20) и лордов духовных (lords Spiritual), т. е. высших церковных сановников, архиепископов и епископов (26). См.: J. Harvey. How Britain is Governed, London 1975, p. 103. ↑
16. Deutsch Karl. The German Federal Republic (in R. C. Macridis, R. E. Ward, ed., Modern Political Systems: Europe, Englewood Cliffs 1972), p. 463f. ↑
17. Ellwein Thomas. Das Regierungssystem der Bundesrepublik Deutschland, Opladen 1977, S. 467, 471—472. ↑
18. Macridis R. C. «France» (in R. C. Macridis, R. E. Ward, ed., Modern Political Systems: Europe, Englewood Cliffs, 1972), p. 298. ↑
19. Cadart J. Institutions politiques et droit conctitutionnel, Tome 11, Paris 1975, p. 989. ↑
20. Ibid., p. 975; Hоuriоu A., Gicquel J., GeIard P. Droit Constitutionnel et Institutions Politiques, Paris 1975, p. 900; Kempf Udo. Das politische System Frankreich, Opladen 1975, S. 260. ↑