Концепции «политической модернизации» и «политического развития» наряду с теориями политической системы, политической власти и политической культуры составляют одну из теоретических основ современной западной, и прежде всего американской, политической науки. Эти концепции неоднородны; они включают ряд различных теорий с неодинаковыми конкретными выводами. Их сторонники занимают различные политические позиции — от крайне реакционных до левацких. В своих работах они дают весьма общие, абстрактные схемы «политического развития» и «модернизации» социально-политических систем государств, освободившихся от колониальной зависимости, в конкретно-социологическом плане детально исследуют роль «элиты» в политической жизни и т. п. Однако все эти концепции преследуют одну совершенно определенную цель: будучи сформулированы на опыте прошлого развитых капиталистических стран и обращенные теперь к развивающимся странам (прежде всего странам, освободившимся от колониальной зависимости), они либо прямо обосновывают неизбежность их развития по капиталистическому пути, либо делают это косвенным образом, прагматически имея в виду развитие этих стран в направлении, отвечающем интересам империалистической политики. В настоящее время буржуазные теоретики вынуждены учитывать возможность развития освободившихся государств и по некапиталистическому пути развития. Однако этот путь политического развития они подвергают всяческим нападкам, а его оценку осуществляют, как правило, с антисоветских, антикоммунистических позиций. Эталоном же политического развития, своего рода его «идеальной» моделью остается капиталистическая модель.

Претендуя на роль всеобщей теории социально-политического развития освободившихся стран, теории «политического развития» и «политической модернизации» противопоставляются буржуазными политологами марксистско-ленинскому учению о революционном преобразовании мира, о различной социально-политической ориентации освободившихся стран. Разработка этих теорий осуществляется на Западе в русле политологического направления, именуемого «политологией развития»^[1].

Конструирование теорий «политическое развитие» и «политическая модернизация» также непосредственно связано с весьма солидной по своим масштабам, материальным и научным ресурсам отраслью буржуазного обществоведения и политической науки, известной на Западе как «сравнительная политология» («comparative politics»).

В отличие от традиционного сравнительного государствоведения сравнительная политика, используя социологические и иные методы, значительное внимание уделяет сравнению не столько формально-юридических аспектов политики, сколько их структурно-функциональных и поведенческих характеристик, разработанных буржуазными политологами в рамках системного и структурно-функционального анализа политики, теории «политической системы»^[2]. Объектами сравнительных исследований выступают особенности функционирования политических систем и их элементов в различных странах мира и особенно в развивающихся странах — государственного аппарата, политических партий, групп давления, политической культуры и др.^[3]

Как сравнительная политология в целом, так и развивающиеся в ее рамках теории «политической модернизации» и «политического развития» имеют общие социально-политические и теоретические предпосылки.

К числу решающих факторов, под влиянием которых разрабатывались эти теории, а также усиливалась компаративистская направленность политологии США, относится прежде всего та социально-политическая обстановка в мире, которая сложилась в годы после второй мировой войны.

Изоляционистские настроения в США, преобладавшие перед войной, сменились после ее окончания внешнеполитической экспансией американского империализма, его активным вмешательством в международную жизнь. Углубление общего кризиса капитализма, образование социалистической системы, рост числа стран, освободившихся от колониальной зависимости, рост национально-освободительных и антиимпериалистических движений обусловили возросшую потребность империалистических государств в обширной сравнительной информации о международной политической жизни, рекомендациях по тем или иным проблемам текущей политики. В период развязывания и проведения политики «холодной войны» и неоколониализма — в 50 —70-е годы — главной стратегической целью были дискредитация социалистических стран, обеспечение военно-экономического и политико-идеологического превосходства США.

В условиях краха колониальной системы империализм стремится направить развитие освободившихся стран по капиталистическому пути. С помощью «программ развития», различных теорий он пытается удержать эти страны в орбите своего влияния. Конструирование моделей их «модернизации», призванных противопоставить некапиталистической ориентации капиталистическую альтернативу социально-политического развития, представляет собой составную часть мощного идеологического наступления неоколониалистских сил на развивающиеся страны^[4].

С позиции данных моделей реальные социально-политические предпосылки и пружины этого процесса чаще всего объясняются благотворительными и гуманистическими мотивами, а сам процесс деколонизации в развивающихся странах преподносится как результат влияния на них ценностей и идеалов «западного политического либерализма» и идей западноевропейских буржуазных революций. Например, американский политолог Г. Алмонд писал: «Это была та же эра, которая породила корпус Мира. В основе ее лежала посылка о том, что страны североатлантического сообщества и особенно Соединенные Штаты раз и навсегда похоронили чудовище экономической бедности и обнаружили механизм и процедуры снижения цен и относительно гармоничного разрешения конфликтов. И именно эти два последних видения заставили нас в качестве миссионеров стремиться распространять их в развивающихся странах»^[5]. Однако, как показала историческая практика, представления буржуазных политологов о капиталистическом обществе как безкризисном и процветающем оказались иллюзорными. Последнее двадцатилетие стало свидетелем острого кризиса, охватившего все сферы жизни этого общества.

Под развитием политических систем, под политической модернизацией буржуазные политологи-компаративисты понимали прежде всего распространение в менее развитых странах политического влияния США и их союзников. Таким образом, эта идея сводилась по существу к требованию повсеместного распространения капиталистических политических порядков, она имела апологетический, антикоммунистический характер, что отчетливо проявляется в создаваемых ее авторами типологиях политических систем и режимов, в сравнительных исследованиях политико-правовых систем стран социализма и социалистической ориентации^[6].

Сравнительное изучение политики было необходимо идеологам империализма для эффективного экономического и политико-идеологического наступления на развивающиеся страны. В реальной современной международной обстановке, в условиях все возрастающего стремления американского империализма к мировому господству и противоборства двух различных социальных систем заинтересованность буржуазных политологов в сравнительном изучении политики в различных, и прежде всего в развивающихся, странах связана с разработкой практических рекомендаций для проведения гегемонистской политики в изучаемых странах и регионах. Как признают сами политологи США, «перед лицом подъема антизападных настроений в Азии, Африке и Латинской Америке и явного усиления в этих регионах влияния коммунизма американские политологи сосредоточили свое внимание на тех социальных силах, которые могли выступить движущими силами политических изменений в этих районах в направлении, более совместимом с политическими интересами Соединенных Штатов»^[7].

Таким образом, социальные движущие силы и назначение «сравнительной политики», ее цели и задачи с самого начала были схожи с социально-политическими предпосылками распространения и развития буржуазного сравнительного правоведения. Как верно отмечает венгерский академик И. Сабо, под развитием права на основе сравнительного правоведения буржуазные правоведы-компаративисты понимают «заимствование менее развитыми странами правовых систем развитых капиталистических стран, а под унификацией — превращение права ведущих империалистических держав во «всеобщее право»… Получается нечто вроде правового аналога вывоза товаров и капитала. Идея же универсального «всеобщего права» сводится к повсеместному распространению правовых систем развитых капиталистических государств»^[8].

К другой группе факторов, оказавших влияние на развитие буржуазной сравнительной политологии, в рамках которой разрабатываются различные теории «политического развития» и «политической модернизации», следует, отнести возросший за последнее тридцатилетие объем эмпирической информации о политических системах развивающихся стран, использование в сравнительных исследованиях концепций и методов бихевиористско-функционалистской методологии, разработанных в ходе исследования буржуазного, главным образом американского, политического процесса, и особенно концепций «политической системы» Г. Алмонда, Д. Истона, К. Дойча. Причем структурно-функциональный анализ стал наиболее влиятельной формой реализации системного подхода в теоретических исследованиях проблем политического развития в буржуазной политологии, в разработке в ней различных апологетических типологий и классификаций политических систем и режимов. Ощутимое воздействие на концепции «политического развития» и «политической модернизации» оказали также буржуазные историко-социологические и общесоциологические теории общественного развития, разработанные М. Вебером, Ф. Теннисом, Т. Парсонсом, а также представителями широкой теоретической области в буржуазной социологии, именуемой «социологией развития», — У. Ростоу, С. Эйзенштадтом, А. Этциони и др. Это воздействие сказывается в той мере, в какой упомянутые теории оказали влияние на теоретические разработки Г. Алмонда, Д. Эптера, Л. Пая, Дж. Ла Паломбары, С. Вербы, Ф. Риггса и других политологов-функционалистов, чьи концепции служат своего рода теоретико-методологической базой сравнительных исследований политических систем развивающихся стран.

В общефилософском плане разработка буржуазной структурно-функциональной теории политического развития в качестве основной концепции «политической модернизации», пригодной для сравнительного анализа политических систем развивающихся стран, опирается на схему «традиционализм» — «современность» и на концепцию «социальной модернизации».

Под «социальной модернизацией» в американской «социологии развития» подразумевается глобальный переходный процесс социального изменения от социальной дезорганизации к социальному порядку, от традиционного, «предсовременного» общества к современному, индустриальному. Благодаря этому процессу «менее развитые общества приобретают характеристики, типичные для более развитых современных обществ»^[9]. По представлению буржуазных социологов, главными чертами этого процесса являются экономический «рост», развитие городов и социальная интеграция в обществе, дифференциация (расчленение) социально-политических структур и функций в политической системе, развитие образования, социально-политической активности и политического участия населения, «мобилизация» его в общественную жизнь, развитие средств массовых коммуникаций, распространение светских, рациональных норм в культуре (так называемая секуляризация) и т. п. Т. Парсонс подобные показатели модернизации именует «эволюционными универсалиями»^[10]. Восходящая к спенсерианскому эволюционизму XIX века «социальная модернизация» под видом внешней нейтральности выступает как некая универсальная модель исторического прогресса. Как правило, она либо ассоциируется с истерическим опытом Запада, либо под ней подразумевается создание в развивающихся странах местных разновидностей социально-политических систем, часто в конечном счете также ориентированных на капиталистический путь развития. Очевидно, что в подобных теориях обращается внимание главным образом на сугубо внешние проявления процесса социально-политического развития, являющиеся скорее его результатами, а не причинами. В них совершенно не присутствует его конкретно-историческая трактовка, ничего не говорится о факторах, его определяющих, о движущих силах этого процесса (таких, как классовая борьба, революции) и т. п. Поэтому данная концепция является неудачной попыткой буржуазных социологов противопоставить эволюционистско-позитивистское толкование социального прогресса материалистическому пониманию развития общества, и она опровергается самой социальной действительностью развивающихся стран.

Рассматриваемая в тесной связи с «социальной модернизацией» и как составная часть более общего процесса социального изменения, политическая модернизация в большинстве случаев характеризуется буржуазными социологами и политологами как развитие политических систем и институтов в направлении создания политических структур и функций, характерных для деятельности западного буржуазно-демократического режима, и связывается прежде всего с «рациональным» стилем функционирования западных бюрократий, политическим плюрализмом и светской политической культурой^[11].

В других случаях под ней подразумевается наличие национальной интеграции общества и национального государства, модернизаторских «элит развития», стабильности политических институтов и процедур, а также психологического комплекса «современных» политических ценностей и идей. Как правильно отмечает В. Е. Чиркин, при всех подходах к понятию «политическая модернизация» эта концепция неверна в своей основе. Будучи сформулированной в буржуазной науке в качестве ответа на распад системы колониализма, она искажает характер главного направления, самого существа национального развития различных групп освободившихся стран, и не отвечает на вопросы, почему в одних обществах происходят изменения в разной степени и неодинаковой форме и т. п. Ее философской основой является подновленная буржуазная эволюционная теория; она отвлекается от проблем социального содержания и конкретно-исторической специфики развивающихся обществ и имеет абстрактно-операционалистский характер; хотя концепция модернизации содержит требование ликвидации старого и возникновения нового, при определении модернизации как своего рода инновации этот процесс понимается односторонне .

Но самый главный недостаток концепций «политическое развитие» и «политическая модернизация» состоит в том, что, игнорируя проблему социальной ориентации развивающихся стран, они прямо или косвенно подчинены цели направить эти страны в русло капиталистического развития и это подтверждают многочисленные прозападные и иные их разновидности. Поэтому, критически анализируя различные варианты этих концепций, важно выявить не только их теоретическую несостоятельность, но и политико-идеологическую направленность, социально-классовое назначение теоретических приемов, активно используемых в буржуазной пропаганде.

1. Развитие этого направления в 60—70-е годы отражено, в частности, в получившей известность серии книг «Исследования в области политического развития», изданной в Принстоне (США). Подробнее о нем см.: Егоров С. А. Некоторые концепции политического развития в современной политической науке США. — В кн. «Международные отношения, политика и личность». М., 1976, с. 123—131. ↑
2. В США научно-координационным центром этого направления является Комитет—сравнительной политики при Исследовательском Совете по общественным наукам, который финансируется как федеральным правительством США. так и из частных фондов. Только с января 1954 г. и по март 1971 г. Комитет сравнительной политики, состоявший в 1971 г. из 10 человек, получил на свою деятельность 774 475 долларов, что в среднем составило 54 000 долларов ежегодно. — The American Political Science Review, vol. LXIX, № 3, 1975, p. 983. ↑
3. См.: The Journal of Politics, vol. 34, № 2, May 1972, pp. 562, 567; The American Political Science Review, vol. 73, № 5, 1979, p. 572. Ward R. Culture and the Comparative Study of Politics. — American Political Science Review, vol. LXVIII, 1972, № 1. ↑
4. См.: Зарубежный Восток и современность. Основные закономерности и специфика развития освободившихся стран. Т. 2. М., 1974, с. 618. ↑
5. Аlmоnd G. A. Determinacy—Choice, Stability—Change: Some thoughts on a contemporary polemics in political theory. Turin, 1969, p. 1. ↑
6. См.: Буржуазная политическая теория: некоторые тенденции развития. — Сов. государство и право, 1979, №5. ↑
7. Wasburn Ph. Op. cit., p. 331—332. ↑
8. Cабо И. Сравнительное правоведение. — В кн.: «Критика современной буржуазной теории права». М., 1969, с. 173. ↑
9. См.: Lerner D. Modernization. — In: International Encyclopedia of Social Sciences. N.-Y., 1968. ↑
10. См.: Parsons T. Evolutionary Universals in Society. — American Sociological Review, 1964, vol. 29, p. 339—357. ↑
11. См.: Almond G. and Powell G. Op. cit. ↑