Эмпирические исследования партий в бихевиористской политологии проводятся прежде всего с целью выявления их места в механизме власти государственно- монополистического капитализма, повышения эффективности и устойчивости как партийной системы, так и политической системы в целом. Поэтому политические партии и выборы, политическое поведение избирателей в современном капиталистическом государстве — важнейший объект политологии.

В политической науке США до и после второй мировой войны партии исследовались М. Острогорским, Д. Мэйси, Ч. Мерриамом, X. Госнеллом, В. Кием, О. Рэннеем, П. Кендаллом, Э. Шаттшнайдером, Д. Бернсом, Р. Хэдлундом и др. В последнее десятилетие различные аспекты этой проблематики рассматриваются с учетом уровней государственного управления — федерального, штатного и местного, разных уровней политического процесса. Объектом анализа являются: структура и функции партий, партии и выборы в органы государственного управления, внутрипартийные первичные президентские выборы, праймериз, взаимоотношения между партиями и государством, партиями и избирательным корпусом, руководителями и рядовыми членами партий, партийная лояльность избирателей в связи с проблемой эффективности функционирования буржуазных партий в двухпартийной системе США. Наряду с такими общими исследованиями^[1], а также сравнительными исследованиями партийных систем различных стран значительное место в бихевиористско-функционалистской политологии занимают узкоприкладные эмпирические разработки. Опираясь на конкретно-социологический анализ и выполняя функцию «политического зондажа», они фиксируют прежде всего кризисные процессы в двухпартийной системе, чтобы содействовать их устранению путем так называемых «научно обоснованных» рекомендаций.

Объявляя президентские праймериз одной из загадок избирательной системы США, Р. Хэдлунд, например, попытался определить степень влияния на эти выборы «перекрещивающегося» голосования избирателей, когда они причисляют себя к одной из буржуазных партий, а голосуют за кандидата другой. Он, в частности, считает, что «перекрещивающееся» голосование тех избирателей, которые причисляют себя к независимым на праймериз в обеих главных партиях, оказывает вредное влияние на двухпартийную систему, ослабляя партийную лояльность избирателей, устойчиво солидаризирующихся с одной из двух буржуазных партий. Поэтому любая реформа, направленная на то, чтобы сделать праймериз «закрытыми» с целью предотвращения «перекрещивающегося» голосования, вряд ли уменьшит, по мнению Р. Хэдлунда, «разжижение» голосов избирателей, если «независимые» по- прежнему будут допускаться на президентские праймериз обеих партий^[2]. Содействуя совершенствованию механизма оттеснения третьих партий, подобные исследования и рекомендации нацелены на поддержание стабильности двухпартийной системы США, которая в последние годы переживает состояние серьезного кризиса^[3]. Кризисные процессы в буржуазной двухпартийной системе, в частности, выражаются в относительном уменьшении роли политических партий в функционировании механизма господства монополистического капитала. Этому способствуют развитие системы внепартийного функционального представительства, политизация бизнеса, углубление его прямых связей с государством через консультативные комитеты, обострение внутрипартийных разногласий и борьбы за власть между партийными лидерами, частая смена партийного руководства, правовое регулирование деятельности партий и избирательного процесса, дробление традиционной двухпартийности, которое выражается в возрастании числа «независимых» и в образовании третьих партий, например «партии граждан», созданной в 1980 году^[4].

Но особенно заметное влияние на углубление кризисных процессов в партийном механизме США оказывает неуклонное падение авторитета буржуазных партий среди избирателей и утрата этими партиями поддержки со стороны все большего числа американцев. Об этом свидетельствует нарастание критического отношения американцев к ведущим буржуазным партиям, ослабление партийной лояльности, участившееся голосование избирателей по непартийным спискам, за независимых кандидатов, резкое снижение уровня политического участия граждан в избирательном процессе и массовый рост абсентизма. Так, в президентских выборах 1980 года участвовало всего 52,3% избирателей — самый низкий процент участия в послевоенный период. Избирательная активность снижается в США постоянно, более 40 млн. избирателей обычно не участвуют в выборах^[5]. О кризисных тенденциях в партийном механизме США свидетельствуют и изменения, происходящие в приверженности избирателей той или иной партии. Начиная с 1981 года, резко уменьшилось число граждан считающих себя демократами, увеличилось число «независимых» избирателей, а также республиканцев. Несмотря на то, что к демократам в двухпартийной системе причисляет себя больше американцев, поддержка демократической партии избирателями значительно уменьшилась. Согласно опросу, проведенному в начале 1981 года газетой «Вашингтон пост», 41% опрошенных рассматривали себя в качестве «независимых», 25% — причислили себя к республиканцам, а 32% — к демократам. В настоящее время «независимых» насчитывается 39% от общей численности избирательного корпуса, республиканцев и демократов соответственно 25% и 34%^[6]. Таким образом, данные опро сов фиксируют неуклонную тенденцию к сужению социальной базы буржуазных партий США.

Проблемы партийной приверженности избирателей, их политической активности привлекают пристальное внимание политологов-эмпириков. Много внимания уделяют они анализу взаимосвязи между возрастными показателями и партийной лояльностью. Признается, что падение партийной лояльности в США за последнее десятилетие не является только результатом простой смены поколений, вовлечения в политику молодежи. Оно характерно для всех возрастных групп американцев. Однако, по мнению политологов, крайне низкий уровень партийной лояльности не угрожает якобы американской буржу азной демократии и не означает наступление конца двухпартийной системы. Более реальна, считают они, лишь перспектива активизации третьих партий, которые на фоне ослабления верности традиционным партиям могут добиться значительного успеха^[7].

Эмпирические исследования политических партий, выборов и политического поведения избирателей, широко практикуемые в политической социологии США, дают частичные сведения о том, какие социальные и возрастные группы поддерживают тот или иной политический курс, о сдвигах, происходящих в этой области. Но изучая соотношение между различными характеристиками избирателей и их поведением на выборах, американские политологи-эмпирики, как правило, не применяют показатели классовой принадлежности избирателей. В лучшем случае анализируется их принадлежность к профессиональным и иным социальным группам, естественно, без объяснения и обобщения результатов такого анализа на основе научного, классового подхода. Избегая говорить о глубинных социально-экономических, политических и классовых причинах изменений, происходящих в настроениях избирателей, они объясняют их факторами демографического и иного порядка.

Несмотря на оптимизм некоторых буржуазных политологов, нежелание широких кругов населения США участвовать в выборах свидетельствует о серьезном разрыве между конституционно-правовыми доктринами и принципами буржуазной демократии, с одной стороны, и политической, государственно-правовой реальностью США — с другой. Поэтому все более очевидным становится формальный и декларативный характер доктрин «народного представительства», «народного суверенитета». Кризис доверия к буржуазным партиям на деле означает недоверие многих американцев к институтам власти, к политической системе США в целом. Согласно данным опросов общественного мнения, проведенных Л. Харрисом, «индекс отчуждения» по отношению к различным институтам государственной власти в США возрос с 29% в 1966 году до 58% в 1980 году^[8]. Таким образом, уменьшение числа американцев, участвующих в выборах, и снижение эффективности действия двухпартийной системы США, свидетельствующие о дальнейшем сужении социальной базы политической власти монополий и разложении буржуазной демократии, следует рассматривать в непосредственной связи с кризисными процессами и тенденциями, которые происходят в политической системе США в целом. Эти процессы и тенденции имеют необратимый характер, обусловленный дальнейшим углублением общего кризиса капитализма. В то же время на современном этапе политического развития США не следует преуменьшать и недооценивать роль буржуазных партий, которые все еще остаются важным звеном в политическом механизме господства государственно-монополистического капитала.

Поскольку же представительные органы продолжают иметь известное значение в системе буржуазного республиканского правления^[9], господствующий класс США делает активные усилия, чтобы укрепить и повысить эффективность партийной и избирательной систем. В последние годы это, в частности, выражается в стремлении провести реформы в республиканской и демократической партиях. Так, после поражения на выборах 1980 года демократическая партия США попыталась использовать первичные президентские выборы (праймериз) в качестве одного из основных средств упрочения взаимодействия между руководством и рядовыми членами партии. Делегаты на национальную партийную конференцию в большинстве штатов теперь будут избираться в ходе праймериз в зависимости от законодательных предписаний и традиций штатов^[10]. По мнению политологов и теоретиков избирательного права, такая практика выдвижения главного претендента на президентский пост подорвет позиции местных партийных боссов в избирательном процессе и будет якобы способствовать его демократизации. В надежде укрепить партию в ней в 1981 году была проведена смена руководства. С этой же целью была создана двухпартийная комиссия по выработке рекомендаций для реформы существующей системы выдвижения кандидатов на высшие выборные посты. В частности, предполагалось рассмотрение ею вопросов о возможности сокращения длительности избирательных кампаний, изменения правил голосования на национальных съездах партий и т. п.^[11] В состав комиссии вошли известные деятели республиканской и демократической партий, а также политологи-эксперты. Американские политологи не только принимают активное участие в разработке и осуществлении реформ в партийно-избирательной системе США, но и теоретически анализируют эти реформы, их воздействие на различные стороны американского политического процесса, на тенденции развития двухпартийной системы в целом^[12]. Так политология в США, выполняя свою служебную роль, воздействует на политическую практику. Независимо от субъективных намерений многих американских политологов — исследователей партий, их работы прямо или косвенно выполняют социальный «заказ» господствующего класса — не жалеть усилий для укрепления партийного звена в механизме власти монополистического капитала^[13].

Политические партии являются одной из центральных проблем, на которой сфокусировано исследование феномена власти в современной английской политологии. Важность изучения партий подчеркивал еще известный английский конституционалист А. Дженнингс, считавший, что анализ государственного строя Великобритании необходимо начинать и заканчивать именно исследованием политических партий^[14]. Современные политологи тоже выдвигают на первый план исследование данной проблемы, заявляя, что британское государственное управление есть правление партий^[15]. По их мнению, рассмотрение особенностей функционирования двухпартийной системы дает ключ к пониманию реального действия политического механизма Англии, его специфики по сравнению с политическими системами других стран.

По основным проблемным направлениям в этой области опубликовано после второй мировой войны огромное число работ. Одно из таких направлений (работы Д. Корндорфа, Р. Блэйка, Д. Коула, А. Балмер-Томаса, А. Битти и др.) концентрирует внимание на исторических аспектах — на возникновении и эволюции британских политических партий. Другое направление посвящено анализу структуры и деятельности партий, принципов их организации и деятельности, распределения внутри партий властных полномочий (этим проблемам посвящены статьи и монографии Р. Маккензи, М. Раша, Д. Лиса, Р. Кимбера, Д. Каванагха, О. Роуза). Третье направление изучает политическое поведение избирателей, воздействие партийной идеологии на них (работы Р. Маккензи и А. Силвера, Д. Батлера, Э. Нордлингера, С. Биера, Р. Джессопа).

Вместе с тем нередко английские политологи проводят изучение политических партий многопланово, рассматривая их в качестве и выразителей групповых интересов, и проводников определенной политической идеологии, и механизмов политического участия граждан, и политических орудий определенных групп, стремящихся к власти. С их точки зрения, политические партии выполняют ряд ключевых функций в политической системе — «собирают» вокруг себя интересы различных групп, организуют и выражают определенное общественное мнение, подбирают политических лидеров, пригодных для формирования правительства, и т. п.

Одной из особенностей развития политических партий Великобритании английские политологи считают то, что в ней укоренилась двухпартийная система. Однако в последнее время некоторые из них высказывают мысль, что говорить о двухпартийной системе можно только в отношении Англии, а не Соединенного Королевства в целом. При этом указывается на то, что наличие в Великобритании еще нескольких политических партий, а также формирование коалиционных правительств в новейшей истории страны делают утверждение о двухпартийной системе весьма условным^[16]. Обращается внимание и на то, что консервативная и лейбористская партии никогда не имели абсолютное большинство голосов на всеобщих и особенно на дополнительных выборах в парламент. «Если двухпартийная система определяется как система, в которой только две партии выдвигают кандидатов, чтобы бороться на выборах, — пишет известный английский политолог Р. Роуз, — то тогда Британия никогда не имела двухпартийной системы. В пяти из восьми избирательных кампаний, начиная с 1945 года, на большинство мест в парламенте претендовало трое и более кандидатов. В 1970 году менее чем в 1/3 избирательных округов соперничество ограничивалось только консерваторами и лейбористами»^[17].

Современная политическая реальность Великобритании действительно не совсем «укладывается» в понятие двухпартийной системы, в котором игнорируется наряду с либеральной партией партия коммунистов и националистические партии Шотландии и Уэльса. К тому же образование в 1981 году в результате раскола лейбористской партии так называемой социал-демократической партии может привести к существенным сдвигам в расстановке и соотношении политических сил Великобритании. Теперь все чаще в качестве «третьей» национальной партии английские политологи признают альянс социал- демократов и либералов^[18].

Несмотря на то, что этот альянс может оказаться соперником консерваторов, британский правящий класс, преследуя прежде всего свои классовые интересы, помогает ему организационно и политически окрепнуть. Усиливая давление на лейбористов и рабочее движение в целом, он стремится углубить раскол в лейбористской партии и добиться изоляции ее левого крыла, лишить профсоюзы политического руководства.

По мнению английских политологов, представления избирателей о партиях отличаются относительной устойчивостью, поскольку выводятся из политического опыта, а представления о личных качествах лидеров относительно недолговечны. Во всяком случае, в Великобритании личность политического лидера оказывает на избирателей меньшее влияние, чем в США. По подсчетам политологов, большинство кандидатов от лейбористской и консервативной партий не упоминают имени партийного лидера в своих обращениях к избирателям во время предвыборных кампаний^[19].

Английские политологи признают связь политических партий с классами, хотя и сопровождают это признание существенными оговорками. В частности, они усиленно подчеркивают, что предпочтение, оказываемое определенной партии тем или иным избирателем, обусловлено прежде всего его общественным положением. Во многих политологических работах утверждается, что лейбористская партия наиболее часто воспринимается избирателями как партия, выражающая классовые интересы. Что касается консерваторов, то политологи нередко ссылаются лишь на то, что тори именуют свою партию не классовой, а «национальной», политические же противники называют ее партией богатых, «высшего» класса. Хотя либералы тоже считают неуместным применение к ним классовых оценок, английские политологи рассматривают либеральную партию как партию «средних слоев». Даже тогда, когда буржуазные ученые говорят о социально-классовой обусловленности политических партий, они считают своим долгом непременно подчеркнуть наличие в английской партийной системе свободы партийного выбора и отсутствие, по их словам, «грубого социального детерминизма». При этом делаются ссылки на статистику, фиксирующую весьма заметное расхождение между численностью избирателей, принадлежащих к различным слоям, и фактическим распределением их голосов^[20]. Тем самым последовательный классовый анализ двухпартийной системы подменяется подробнейшим описанием второстепенных особенностей ее функционирования.

Во многих политологических работах в качестве характерной черты английской двухпартийной системы отмечались относительная устойчивость партийной лояльности электората, сравнительно небольшое число так называемых «колеблющихся голосов». Так, сравнительное исследование послевоенных выборов в 19 странах Запада, проведенное английскими политологами, показало, что именно в Великобритании отсутствуют резкие изменения в партийной поддержке от выборов к выборам и существует относительная периодическая стабильность в партийной приверженности избирателей на протяжении ряда выборов. Это побудило английских политологов сделать вывод о том, что в Англии якобы существует одна из самых стабильных двухпартийных систем^[21]. Одновременно они заявляют, что незначительное колебание голосов избирателей при голосовании приводит к заметному изменению контроля партий над парламентскими местами и сопровождается сменой партийного большинства в парламенте. В этом случае, утверждают английские политологи, возникает сильно преувеличенное представление о том, что в политической системе Англии якобы происходят большие изменения. Утверждения о стабильности английской партийной системы и партийных предпочтений англичан дополнялись тезисом о «привлекательности» обеих политических партий для избирателей, хотя при этом и делалась оговорка, что равная степень влияния партий на национальном уровне не совпадает с результатами их соперничества на местах^[22].

В действительности же стабильность британской двухпартийной системы, которая так рекламируется в английской политологии, объясняется не «привлекательностью» двух главных партий для избирателей, а как раз невозможностью для многих из них политического выбора. Голосование за одну лишь из двух партий есть во многом следствие убежденности избирателей в том, что только эти партии имеют реальные шансы прийти к власти. Как показали результаты социологических обследований, многие английские избиратели были готовы голосовать за «третьи» партии, но не делали этого, ибо считали, что они не в состоянии победить в своем избирательном округе и тем более прийти к власти. Невозможность политического выбора в условиях буржуазной двухпартийной системы способствует тому, что многие избиратели не хотят участвовать в выборах. По признанию самих английских политологов, число избирателей, не голосующих на всеобщих парламентских выборах, увеличилось с 11,6% в 1951 году до 24,9% в 1970 году^[23] и продолжает расти.

Буржуазные политологи явно абсолютизируют стабильность английской политической системы. Это подтверждается политической реальностью Великобритании 70—80-х годов. Резко увеличилось число колеблющихся избирателей, абсентеизм, уменьшилась поддержка избирателями партий, составляющих двухпартийную систему, усилились на выборах позиции «третьих» партий^[24]. Особенно заметна тенденция к упадку партийной лояльности избирателей. Если, например, в 1951 году из 82,5% избирателей, принявших участие в голосовании, за обе главные партии проголосовало 96,8%, то в 1979 году из 76% избирателей, принявших участие в выборах, за консерваторов и лейбористов проголосовало только 80,8%.

Проявлением упадка в партийной приверженности английских избирателей явилось, в частности, резкое уменьшение поддержки лейбористских и консервативных правительств в промежутках между парламентскими выборами. Так, лейбористское правительство, находившееся у власти в 1974 — 1979 гг., имело поддержку от 30% до 48,5% избирателей. Правительство Тэтчер никогда не имело поддержки более чем 42% избирателей, а в ноябре 1981 года эта поддержка была как никогда низкой — всего 26,5%^[25].

В современной партийной системе Англии происходят также заметные изменения в отношении между классовой принадлежностью избирателей и их голосованием на выборах, в распределении голосов избирателей по отдельным регионам страны и т. п.

Происшедший в марте 1981 года раскол в лейбористской партии и образование новой, так называемой социал-демократической партии, о чем уже говорилось, также свидетельствует о кризисных процессах и противоречиях в двухпартийной системе, делает несостоятельными утверждения буржуазных политологов о ее «стабильности». Возникший в результате этого раскола и в ходе дополнительных выборов в парламент альянс социал-демократической и либеральной партий сразу же получил поддержку многих избирателей и в настоящее время развертывает наступление на позиции двух основных своих соперников — консерваторов и лейбористов. Рост популярности альянса объясняется прежде всего разочарованием англичан в политике ведущих партий, появившейся реальной возможностью для многих избирателей голосовать вне рамок традиционной двухпартийной системы. Особенно активизировалась деятельность альянса после его формального одобрения на конференциях социал-демократической и либеральной партий осенью 1981 года и в связи с ростом его популярности среди избирателей.

На выборах в муниципалитеты за социал-демократов и либералов проголосовало 46% всех избирателей, в то время как за лейбористов и консерваторов — соответственно 27% и 25%. Примерно так же распределились голоса и на дополнительных выборах в парламент. Именно поэтому апологетические рассуждения о «стабильности» двухпартийной системы сменяются теперь утверждениями политических комментаторов о ее конце, о коренных изменениях в политической структуре Великобритании и начале новой эры в британской политике^[26].

В связи с неспособностью английской двухпартийной системы адекватно представлять интересы избирателей в современной английской политологии все чаще поднимается вопрос о том, в полной ли мере вовлечены рядовые англичане в политическую деятельность. Под сомнение, таким образом, ставится английская буржуазная демократия. Некоторые политологи дают отрицательный ответ на этот вопрос. Они считают, что в качестве источника «правительственной политики» любая английская политическая партия имеет «ограниченную ценность», ибо сам процесс превращения кандидата от той или иной партии с помощью механизма партийной политики в члена правительства, как правило, исключает влияние данного лица на формирование политического курса партии. В большинстве случаев этот процесс сводится лишь к умению «показать товар лицом» и администрированию. Сравнивая консерваторов и лейбористов, Д. Лис и Р. Кимбер приходят к выводу, что главной функцией обеих партий является сохранение двух «команд» парламентских лидеров, между которыми время от времени и приходится делать выбор избирателям^[27]. Избрание будущего члена парламента зависит, особенно на местном уровне, скорее от партийных активистов, чем от избирателей, голосующих не столько за конкретного депутата, сколько за «политическую машину», призванную осуществить обещанные реформы^[28]. Подчеркивая, что партии неспособны отвечать этим ожиданиям избирателей и что это является крупным недостатком современной системы британского государственного управления, английские политологи делают ряд рекомендаций, направленных на ее частичное совершенствование и устранение в ней «олигархических», как они называют, тенденций. Однако рекомендации не затрагивают основ и сущности английской буржуазной демократии и, как правило, сводятся к общим пожеланиям — улучшить механизм ее функционирования. В частности, декларируется необходимость в рамках существующего политического режима создать более благоприятные условия для расширения «участия граждан» в политической жизни. При этом не ставится вопрос о том, что для этого необходимо создание качественно новых социально-политических отношений, выходящих за рамки буржуазного либерализма.

Наряду с изучением партийной системы в целом большое внимание уделяется в английской политологии исследованию механизмов партийной политики, партийной идеологии, взаимоотношениям партий и избирателей.

Важное значение придается изучению проблемы распределения власти внутри партий. Вопреки утверждениям идеологов консерваторов и лейбористов о наличии существенных различий между принципами организации и финансирования обеих партий, Р. Маккензи еще в 50-е годы выдвинул тезис о том, что распределение власти внутри обеих партий очень сходно между собой. Это сходство, по его мнению, выражается главным образом в доминировании парламентского руководства над всей партией^[29]. Р. Маккензи фактически признает наличие олигархического контроля внутри этих партий. В лейбористской партии власть, по его мнению, традиционно основывается на альянсе лидеров парламентской фракции и «преторианской гвардии» профсоюзных лидеров. Таким образом, он определенно противопоставил свою точку зрения мифам идеологов лейборизма о партийной демократии и «представительном руководстве». Однако Р. Маккензи по существу свел на нет возможности активного влияния на руководство лейбористской партии партийных организаций, а также коллективных членов партии в лице профсоюзов, чем явно недооценил их роль.

Новейшая история консервативной партии тоже не подтверждает мнения Р. Маккензи о наличии в ней отчетливо выраженной иерархии власти и «почитательных» ориентациях по отношению к ее лидерам. Власть

Э. Хита как лидера тори находилась, например, в зависимости от нескольких группировок консервативных членов парламента, которые избрали его лидером партии на так называемых «состязательных» выборах. Стоило взаимоотношениям группировок внутри парламентской фракции тори измениться, как это привело к отстранению Э. Хита от должности лидера партии и выдвижению на его место М. Тэтчер в результате баллотировки, проведенной членами парламента — консерваторами в 1975 году.

Особенно заметную социологическую направленность, ориентацию на комплексный подход к рассмотрению политических партий и политического поведения избирателей имеют исследования социально-психологических аспектов английской партийной системы — партийных предпочтений и установок, отражающих политическую культуру англичан. Важность изучения данного вопроса английские политологи усматривают в необходимости выявления психологических условий и факторов относительной стабильности буржуазной политической системы.

Некоторые буржуазные ученые объясняют эту стабильность наличием у английских избирателей таких качеств, как привычка к повиновению, склонность к компромиссу, патриотизм. Такие «гражданские добродетели» у избирателей из среды рабочего класса, по мнению политологов, способствуют постепенному и мирному характеру эволюции британской системы правления, а развитие самих этих добродетелей в свою очередь связывается как с указанной эволюцией, так и (что особенно важно) с политической проницательностью британского правящего класса^[30]. Однако массовые выступления английских трудящихся против антирабочей политики лейбористских и консервативных правительств и особенно против внутренней и внешней политики кабинета М. Тэтчер опровергают подобные утверждения.

Ряд политологов видят причину стабильности английской политической системы в том, что продолжительное время немалая часть рабочих избирателей оказывала поддержку консервативной партии. Такое мнение высказывают, например, Р. Маккензи и А. Силвер в своем историко-социологическом исследовании «Ангелы, скрытые в мраморе: рабочие-консерваторы в городской Англии»^[31].

Социально-политические события 70—80-х годов вызвали среди английских политологов дискуссии по проблемам изменения существующих «правил партийной игры», включая вопросы организационной перестройки партий, реформы выборов, обеспечения государственного финансирования партий, коалиционного правления и др. Причем все увеличивается число политико-социологических работ, в которых оцениваются критически и недостатки английских политических партий^[32].

При этом, поскольку партийная система является одним из важнейших механизмов политико-управляющей структуры, приводящих в действие государственные институты Англии, ставится задача выработать рекомендации, направленные на устранение существующих в этом механизме кризисных явлений, на укрепление жизнедеятельности буржуазной политической системы в целом. Однако они имеют относительно узкий характер, а основанные на них исследования партийной системы, как правило, осуществляются вне широкого экономического, политического и сравнительного анализа.

Главной характерной чертой английской буржуазной политологии остается отсутствие в ней классовой оценки процессов, происходящих в партийной системе и обусловленных в конечном счете кризисом английского государственно-монополистического капитализма и политической системы Великобритании.

Изучение выборов, политических партий и механизма партийной политики занимает одно из ведущих мест в политических науках и других капиталистических стран. Во Франции, например, еще в 50-е годы получила известность работа М. Дюверже о политических партиях. В 70-х годах анализ партийной проблематики дается и в работах ряда других политологов, в том числе и в сборнике избранных работ Ж. Шарло «Политические партии», который в немалой степени способствовал распространению во французской политологии американских политологических концепций. В ФРГ изучение партий связано с именами Д. Рота, X. Каапа и др.^[33]

В США и Англии основная ориентация таких исследований, так же, как и исследований иных аспектов буржуазной политики, состоит в анализе партийно-политического механизма современного буржуазного государства, институтов власти буржуазной политической системы под углом зрения ее выживания и приспособления к современным условиям развития государственно-монополистического капитализма, апологетики ее «плюралистического» и «демократического» характера.

Сопоставление результатов этих исследований и их анализ с социально-классовых позиций позволяют увидеть такие общие моменты в функционировании современных буржуазных партий, как сходство основных задач и целей, состоящих в конституировании государственной власти монополистической буржуазии, относительная условность и нестабильность двухпартийных систем, отражение в форме партийного соперничества интересов различных группировок господствующего класса, противоречия внутри буржуазных и социал-реформистских партий по различным аспектам партийной политики, не выходящие при этом за рамки общего классового интереса буржуазного государства, отсутствие в большинстве случаев принципиального различия между партиями, упадок среди многих рядовых избирателей партийной лояльности и рост процента неучастия в выборах и т. п. Независимо от намерений буржуазных политологов, результаты их исследований свидетельствуют о кризисных процессах и заметных изменениях в партийных системах ведущих капиталистических стран и буржуазных институтах власти, происходящих под воздействием обострения общего кризиса капитализма на современном этапе.

Буржуазные политологи-эмпирики добились некоторых результатов в исследованиях неформальных механизмов политической власти, в разработке методик и процедур политологического анализа. Но научность этих исследований относительна, как и прежде, в них преувеличивается значение эмпирического анализа и отсутствуют широкие теоретические обобщения их результатов. Эмпирические факты рассматриваются буржуазными политологами не как проявление закономерностей и глубинных процессов политической жизни общества, а как механический набор временных зафиксированных состояний изучаемого объекта. Отсюда эмпирические исследования буржуазных политологов сводятся в большинстве случаев лишь к описанию отдельных непосредственно наблюдаемых исследователем политических фактов и явлений и не имеют прогностического значения. Выступая за свободу политолога от «предубеждений» и «узких групповых настроений», представители бихевиористско- функционалистской политологии избегают давать качественные, социально-классовые, конкретно-исторические оценки результатам своих исследований. В то же время, несмотря на чисто внешнюю научность, многие из выводов таких исследований подчинены откровенно служебным и идеалистическим целям.

Эта общая ориентация эмпирической политологии, выступающей в капиталистических странах источником рекомендаций для стабилизации буржуазной политической системы, инструментом «политической инженерии», буржуазного реформаторства, обусловлена ее назначением в буржуазном обществе — содействовать преодолению кризисных процессов в политической надстройке современного капитализма, изысканию резервов, необходимых для укрепления власти господствующего класса и совершенствованию политического механизма господства буржуазии. Эта функция эмпирических исследований выражается в том, что их результаты используются буржуазным государством и буржуазными средствами массовой информации в качестве средства идеологического воздействия на политическое сознание масс, что делает их важным компонентом современной буржуазной политической идеологии.

В немалой степени осуществлению политико-идеологической функции эмпирических исследований в буржуазной политологии способствует то, что среди источников, позволяющих изучать динамику политического сознания и политического поведения, большую роль играют опросы общественного мнения, мнений политических деятелей и государственных служащих, на которых часто основываются эмпирические исследования власти. «Правящие круги Америки, — отмечает советский исследователь общественного мнения США М. М. Петровская, — пытаются подчинить себе общественное мнение, использовать его в собственных интересах. Отсюда, с одной стороны, тщательное его изучение, стремление получить максимально адекватное представление о настроениях широких масс, а с другой, — попытки использовать полученные данные для манипулирования массовым сознанием и целенаправленной «фабрикации мнений»^[34]. Таким образом, опросы общественного мнения в буржуазных странах являются как инструментом политического зондажа, так и средством воздействия на сознание широких масс, с помощью которого монополистическая буржуазия стремится влиять на общественное мнение. Именно поэтому его анализ в буржуазной политологии рассматривается ее представителями не только как один из важнейших источников получения эмпирических данных для изучения политической власти и политического поведения, но и как самостоятельное направление в исследованиях буржуазного политического процесса и буржуазной демократии.

Вместе с тем относительная самостоятельность института опросов в буржуазных странах, обусловленная его использованием различными соперничающими группировками внутри правящего класса, позволяет марксистским исследователям буржуазного государства, права и политики рассматривать данные опросов не только как средство манипулирования общественным сознанием, используемое правящими кругами этих стран, но и как важный эмпирический материал для анализа настроений различных групп, расстановки политических сил в буржуазном политическом процессе и т. п. Однако, создавая видимость политического участия масс в «демократическом» процессе, результаты опросов общественного мнения в буржуазных странах позволяют видеть лишь сиюминутный, внешний срез состояния массового сознания, заслоняя происходящие в нем глубинные и многоплановые процессы^[35]. Поэтому использование этих результатов должно сопровождаться критическим осмыслением их социально-политического и идейного назначения.

18. См., напр., Sогauf F. Party Politics in America. Boston, 1976; Blank R. Political Parties: An Introduction. Engl. Cliffs, 1980. ↑
19. См.: The Public Opinion Quarterly, 1977/78, vol. 41, № 4, p. 513. ↑
20. См.: Pоmpог G. The Decline of the Party in American Elections. — Political Science Quarterly, 1977, vol. 92, № 1; Sсоtt R. and Hrebcnar R. Parties in Crisis: Party Politics in America. N.-Y., 1979; Crotty W., Jacobson G. American Politics in Decline. Boston, 1980. ↑
21. См.: U.S. News and World Report, 1980, 24 March, p. 29—30. ↑
22. См.: Вurham W. D. The Appearance and Disappearance of the American Voter. In: Electoral Participation: A Comparative Analysis. Ed. by R. Rose. Beverly Hills, 1980, p. 35—75. См. также: Попов H. П. Политизация массового сознания в США. М., 1981. ↑
23. The Now York Times, 2.XI.1980; The International Herald Tribune, 2.III.1981. ↑
24. См., Abramson P Generational Change and Decline of Party Identification in America: 1952—1974. — The American Political Science Review, 1977, vol. 92. ↑
25. См., Попов H. П. Указ, работа, с. 57. ↑
26. См.: Политические системы современности. М., 1978, с. 165; Партии и выборы в капиталистическом государстве. Практика 70-х гг. М., 1980, с. 278: ↑
27. См.: Lеnglе J. J. Representation and Presidential Primaries. The Dynamics in the Post-reform Era.-L.-Wcstport, 1981. ↑
28. См.: Time, 1981, March 30, p. 28. ↑
29. См.: Political Parties in the 80-s. Ed. by R. Goldwin. Wash., 1980. ↑
30. См.: Политические системы современности. M., 1978, с. 152. ↑
31. См.: Jennings I. The British Constitution. Cambridge, 1961, p. 29. ↑
32. См.: Rose R. Politics in England. An Interpretation for the 1980-s. L. 1980, p. 244. ↑
33. См.: Rose R. Op. cit.; Henig S./ed. Political Parties in European Community. L., 1979, p. 209—241. ↑
34. См.: Rose R. Politics in England today. L., 1974, p. 267—268. ↑
35. См.: International Herald Tribune, 1981, 17 Dec., p. 6. ↑
36. Buller D. and Stokes D. Political Change in Britain. The Evolution of Electoral Choice. L., 1974, p. 387—388. ↑
37. Ibid., p. 318. ↑
38. Political Studies, 1970, vol. 18, № 3, p. 306. ↑
39. См.: Rose R. Op. cit., p. 272. ↑
40. См.: Rose R. Op. cit., p. 288. ↑
41. См.: Партии и выборы в капиталистическом государстве. Практика 70-х годов. М., 1980, с. 112—117. ↑
42. См.: Marxism Today, 1982, Febr., vol. 26, №2, p. 6—7. ↑
43. См.: The Financial Times, 1981, 31 Dec.; International Herald Tribune, 1981, 31 Dec., p. 6; The Times, 1982, Jan. 11. ↑
44. См.: Lees J. and Kimber R. (eds). Political Parties in Modern Britain. L., 1972, p. 6. ↑
45. См.: Grossman R. The Myth of Cabinet Government. Cambridge, 1972, p. 91. ↑
46. См.: McKenzie R. British Political Parties. L., 1964. ↑
47. См.: Nordlinger E. The Working Class Tories. L., 1967. ↑
48. См.: McKenzie R. and Silver A. The Angels in Marble. L., 1968. ↑
49. См.: Kavanagh D. and Rose R. (eds.). New Trends in British Politics. L., 1978. ↑
50. См.: Favre P. La science politique en France depuis 1945 — International Political Science Review, 1981, vol. 2, № 1, p. 95—120; Кaap H. Geschichte und Strukture des Deutschen Parteien Systeme. Stuttgart, 1971. ↑
51. См.: Петровская M. M. США: политика сквозь призму опросов. М., 1982, с. 254. ↑
52. Там же. ↑