Становление политической науки США проходило в период быстрого развития американского капитализма, перерастания домонополистического «свободного капитализма» в монополистический капитализм, углубления классовых противоречий, начала империалистической экспансии США на мировой арене. В этот период расширяется объем властных полномочий американского буржуазного государства, усиливается власть федерального правительства. Возникнув в последней четверти XIX века, академическая политическая наука США в дальнейшем развивалась под воздействием практических запросов государственно-монополистического капитализма, а также как реакция буржуазного государствоведения на марксистское учение о государстве.

Процесс становления политологии США стимулировала новая система университетского образования; на него оказывала влияние европейская политико-правовая, историческая и социологическая мысль. По мере роста специализации в университетах во второй половине XIX века и развития взгляда на науку как на инструмент социального регулирования преподавание политических дисциплин и политические исследования постепенно сосредоточились на учрежденных для этой цели кафедрах и факультетах «политической науки», хотя и проводились они в то время на основе традиционных отраслей политического знания — политической философии, истории и конституционного права. Ощутимое влияние на университетскую политическую науку в США оказала немецкая Staatwissenschaft. В частности, предметом философского и исторического анализа в рамках политической науки стали проблемы существа государственного суверенитета, происхождения права как «воплощения воли государства и суверенной власти», его соотношения с политикой и др.

Особенно заметной историческая заостренность политической науки стала в последней четверти XIX века. Прежде всего это проявилось в трудах таких известных ученых, как Г. Адамс, Д. Бэрджесс, Э. Уайт, В. Вильсон, и ряда других. Находясь в той или иной мере под влиянием дарвинизма и европейской позитивистской социологии, некоторые из них пытались применить идеи эволюционизма в области политической истории. Вдохновляемые мечтами о создании всеохватывающей науки о человеке, они связали исторический прогресс с неограниченным якобы по своим возможностям развитием капитализма, с эволюцией государственно-правовых и политических институтов в направлении буржуазной демократии. В качестве главного метода, с помощью которого предпринимались попытки объяснения эволюции форм правления и раскрытия законов политического развития, использовался сравнительно-исторический метод. Однако при этом игнорировались лежащие в основе политических отношений государства и права социально- экономические и классовые факторы, а под политической эволюцией подразумевалось развитие прежде всего принципов буржуазного конституционализма. Политическая философия, история и конституционное право, профилировавшие на кафедрах и факультетах «политической науки», являлись важным источником формирования взглядов экономической и политической элиты.

Историческая обстановка, сложившаяся в США на рубеже веков и в первом десятилетии XX века, развертывание критической деятельности «разгребателей мусора» и буржуазно-реформаторского «прогрессистского» движения, к которому были причастны и академические политологи, заметно повлияли на развитие политической науки. От исторического анализа эволюции политических учреждений она постепенно стала переходить к попыткам описания и объяснения функционирования государственного аппарата, реально действующих политических и правовых институтов. Разработка ею рекомендаций потребовала также конкретного анализа таких политических явлений, как общественное мнение, группы давления и др. Традиционная сравнительная и конституционно-правовая ориентации оказались слишком абстрактными для анализа государственных и политических институтов США на этапе их империалистического развития. Интересы практической политики, а также кризис буржуазного историзма и развитие в США философии прагматизма ослабили европейское влияние на политическую науку США. Углубление процесса «американизации» политической науки, ее антиисторической направленности сопровождалось созданием в 1903 году ААПН, провозгласившей «реалистическую» перспективу ее развития. Политологи новой ориентации все чаще стали исследовать экономические, социологические и поведенческие аспекты политической власти и государственного управления.

Огромное воздействие на мир Великой Октябрьской социалистической революции и углубление кризиса капитализма, «великая депрессия» и «новый курс» Ф. Рузвельта, перерождение буржуазно-демократических режимов ряда европейских стран в фашистские и авторитарные режимы потребовали исследования условий, необходимых для сохранения политической стабильности капитализма, обусловили поиск новых форм укрепления буржуазного государства, усиления апологетики буржуазной демократии. В связи с этим социальным заказом и под воздействием международной обстановки 20—30-х годов «реалистическая» и «научная» ориентации политологии США стали развиваться в направлении ее психологизации, анализа неформальных аспектов государственного управления. Целью политического исследования становятся объяснение факторов и мотивов, влияющих на политическое поведение человека и государственной власти, а также условия, необходимые для «рационального» социального планирования и контроля. Все чаще объектом изучения становится политическая власть. Именно тогда по инициативе Ч. Мерриама, Г. Госнелла, Г. Ласуэлла в политологии США начало складываться влиятельное социально-психологическое направление. Для разработки новой методологии политического анализа из социальной психологии была заимствована идея Терстоуна, полагавшего, что изучение поведения человека должно основываться на анализе его установок. Согласно этой идее, такой анализ мог осуществляться путем шкалирования мнений, полученных в результате опросов.

Перенесенный в политическую науку «психометрический метод» способствовал созданию в ней движения, получившего название бихевиористского^[1]. Считая актуальным изучение не столько государства, сколько политической власти и политического поведения, бихевиористы-эмпирики активно исследовали партии, группы давления, выборы и общественное мнение. В то же время они явно абсолютизировали эмпиризм, возведя его во всеобщий принцип анализа политических явлений. Таким образом, бихевиоризм в американской политологии зародился как реакция на неспособность буржуазной «традиционной» политической науки исследовать и объяснять реальные процессы, происходившие в первые десятилетия XX века в социально-политической системе США. Важнейшей причиной быстро растущей популярности бихевиоризма среди буржуазных политологов явилось то, что традиционная политология в значительной степени перестала отвечать требованиям американского правящего класса, который все острее стал испытывать нужду не только в соответствующей политической идеологии, философски и исторически обоснованной системе ценностей, но и в сумме эмпирических знаний о политической реальности.

Бихевиористская ориентация и сильная оппозиция ее представителей в политической науке философскому, историческому и правовому направлениям углубили размежевание между традиционалистами и бихевиористами. Обострились также противоречия между бихевиористами и политологами, считавшими, что первостепенную роль играет в политологии не научно-методологическая функция, а функция, направленная на воспитание граждан в духе буржуазной политической культуры, подготовку кадров для государственной службы. Но, несмотря на разногласия, новая методология политических исследований быстро завоевывала прочные позиции и сыграла решающую роль в утверждении бихевиоризма в политической науке США после второй мировой войны.

В этот период под влиянием политики «холодной войны», образования мировой системы социализма, распада колониальной системы империализма и углубления общего кризиса капитализма в центре внимания буржуазных политологов США оказываются поиски новых приемов и форм апологетики буржуазной демократии, разработка антикоммунистических концепций типа концепции «тоталитаризма», проблемы международных отношений, сравнительного анализа политических систем и режимов, политического развития бывших колоний, «советологические» и антикоммунистические исследования. Буржуазные политологи как никогда активно включаются в поиск и разработку все новых, более гибких рецептов и средств укрепления власти монополистического капитала, обеспечения его практических и идеологических целей.

Возросшая внешнеполитическая экспансия, политика неоколониализма и «сдерживания коммунизма», обусловленная стремлением к обеспечению военно-экономического и политико-идеологического превосходства США в мире, а также проблемы взаимоотношений капиталистических, социалистических и освободившихся стран, наряду с проблемами сохранения политической стабильности внутри собственной страны, обусловили огромную потребность практической политики в обширной и «научно обоснованной» информации. Политическая наука быстро превращается в важнейший источник эмпирических данных, а также конкретных рекомендаций, касающихся текущей политики и государственного управления.

После второй мировой войны бихевиористское движение в политической науке США особенно усиливается и к 60-м годам занимает в ней господствующие позиции^[2]. На бурный рост бихевиористских политологических исследований, на разработку принципов поведенческого анализа политики и научное мышление политологов-бихевиористов заметное влияние оказали процессы технократизации государственного управления с их «рациональностью», буржуазные концепции, обосновывающие «конец идеологии», и т. п.

Быстро развивавшаяся объективистская бихевиористская политология сосредоточила внимание на той фактической роли, которую стали играть политические институты и процессы. Широко развертываются в США эмпирические исследования политического поведения в институтах законодательной, исполнительной и судебной власти, упор делается на выявление их реальных функций в государственном управлении. Не ограничиваясь попрежнему анализом государства, политологи-бихевиористы все активнее занимаются конкретно-социологическими исследованиями политических партий, выборов, политических ориентаций и политической культуры, средств массовой информации, политического воспитания и подбора управленческих кадров, политического лидерства. Одновременно интенсивно разрабатываются методология и методика бихевиористского анализа политики, широко используется математическая обработка эмпирических данных, складывается специфический политологический понятийный аппарат политической науки.

Бихевиористские эмпирические исследования власти и политического поведения не сопровождались, однако, широкими теоретическими обобщениями и классовыми оценками, конкретно-историческим анализом функционирования буржуазного государства, правовых аспектов политики. Фиксируя лишь отдельные стороны политического явления и не раскрывая его многопланово, в различных взаимосвязях и развитии, результаты этих исследований обусловили антиисторическую и сугубо прагматическую, конъюнктурную направленность большинства эмпирических разработок политики в США. Не получая широкого и всестороннего теоретического обобщения, они, как правило, быстро устаревали. Узкоприкладной характер политологических разработок, их сосредоточенность на проблемах, имеющих первостепенное значение для стабильности режима, а также чрезмерное увлечение методологическими вопросами политических исследований, проблемами методики и техники получения и обработки эмпирических данных в ущерб анализу злободневных политических проблем способствовали ослаблению связей бихевиористской политологии с практикой, все более заметному ее превращению в науку, обслуживающую прежде всего потребности «истэблишмента», а не общества в целом.

Интенсивные эмпирические исследования политики усилили сближение политической науки с буржуазной социологией и социальной психологией и в свою очередь находились под воздействием такого сближения. Обусловливая сложный и многоаспектный характер политологии США в целом, политическая социология стала важнейшим ее направлением, оказывающим заметное влияние на прикладные и теоретические исследования политики.

При отсутствии в политической науке США цельной и согласованной общей теории политики, опирающейся на законы развития общества и государства, теоретическую функцию в ней начали выполнять различные частные бихевиористские концепции политической власти и политического поведения, разработанные на основе изучения политического процесса в США. Создаются также всевозможные теории власти, демократии, конституционализма, «тоталитаризма», исторической «трансформации» политических институтов (К. Фридрих, С. Айзенштадт, Р. Даль, X. Арендт и др.). Причем многие из этих концепций имеют отчетливо выраженный идеологический и антикоммунистический характер. Они широко применялись в качестве идеологических средств в период «холодной войны» и в последующие годы. Некоторые из них, например концепцию «тоталитаризма»^[3], буржуазные идеологи пытаются использовать в несколько подновленном виде и в настоящее время.

Необходимость комплексного осмысления сложной социально-политической реальности, усложнение проблем политической интеграции, политической стабильности и управленческой эффективности в буржуазных странах, испытывающих социальные, национальные и классовые конфликты, а также стремление к сравнительному анализу политических систем и режимов различных стран мира в интересах империалистической внешней политики США содействовали развитию методов моделирования, системного и структурно-функционального анализа. Заимствованные из социологии, они были привнесены в политическую науку США Д. Истоном, Г. Алмондом, У. Митчеллом и К. Дойчем и получили широкое применение в теории «политической системы». Однако в трактовке буржуазных политологов эта теория имеет абстрактный, внеисторический характер.

Рассматривая политику в терминах системного и структурно-функционального анализа, буржуазные системники и функционалисты сосредоточивают внимание не столько на государстве, сколько на анализе политической системы и управлении в целом, действующих в них политических процессах. Они подчеркивают важность изучения «всего набора действий и взаимодействий», имеющих отношение к исследуемому политическому явлению, факторов, содействующих интеграции и стабильности буржуазной политической системы^[4]. Таким образом, сформулированная как «универсальная» теоретическая схема концепция политической системы в американской политологии прежде всего ориентирована на разработку теоретических средств, способствующих стабилизации политической надстройки буржуазного общества, сохранению буржуазно-демократического режима без каких-либо его революционных изменений.

Проблемы стабильного функционирования, внутренней интеграции буржуазной политической системы обусловили актуальность комплексного, системного изучения управленческой* «способности» (К. Дойч). Это потребовало анализа действенности политических решений, способов отбора и причин смены политических элит, а также выяснения степени поддержки политической системы общественным мнением и ее престижности, что содействовало разработке концепций политической культуры (Г. Алмонд, С. Верба, Р. Пай, Д. Девайн и др.). Изучение данных допросов было тесно связано не только с потребностями практической политики и идеологической пропаганды, но и с исследованием эффективности буржуазной демократии (Р. Даль, С. Липсет, Н. Нарр) и ее политических институтов. Существенное место в системном анализе политики заняли также проблемы «национального строительства» и «национальной интеграции» освободившихся стран, их социально-политического развития и социально-политической ориентации. Однако и этот комплекс вопросов рассматривается американскими буржуазными политологами с антиисторических позиций — американоцентризма и политического прагматизма, в рамках концепции «политической модернизации» (Г. Алмонд, Л. Пай, Д. Лернер, У. Растоу, Дж. Ла Паломбара, Р. Уард, С. Хантингтон и др.)^[5].

Анализ перечисленных проблем как в рамках системного подхода, так и вне его предполагал наличие огромного количества сравнительной эмпирической информации, что наряду с другими социально-политическими и научными факторами обусловило развитие так называемой «сравнительной политики». Это влиятельное направление в политологии США сосредоточило внимание на сравнительном изучении различных аспектов политики, делая акцент не только на сравнительном описании формальных государственно-правовых институтов, что было характерно для традиционного сравнительного буржуазного государствоведения, но прежде всего на неформальных структурно-функциональных, поведенческих и историко-культурных характеристиках. Большое внимание уделяют политологи-компаративисты построению типологий различных политических систем и политических режимов. Именно в рамках данного направления осуществлялись и осуществляются «советологические» «исследования», а само оно выполняет главным образом апологетическую и антикоммунистическую функции.

4. Cm.: Jensen R. History and the Political Scientist.— In: Politics and the Social Sciences./Ed. by S. M. Lipset L., 1969, p. 4. ↑
5. Contemporary political analysis. / Charlesworth J. ed. N.-Y., 1967, p. 35. ↑
6. O критике этой концепции и ее новейших модификаций. См.: Завьялов Ю. С. Буржуазная концепция «тоталитарного государства» и ее антисоциалистическая направленность. — Сов. государство и право, 1976, № 1. ↑
7. D. Easton. A Systems Analysis of Political Life. N.-Y., 1965, p. 8. ↑
8. См.: гл. IV настоящей работы. ↑