60-е годы XIX в. вошли в историю России как «эпоха великих реформ», преобразовавших социально-экономическую (отмена крепостного права), политико-правовую (введение местного самоуправления, реорганизация судебной системы, отделение суда от администрации, создание адвокатуры) и духовную сферы, а также систему образования (ослаблена цензура, расширена гласность, введена определенная автономия университетов). Реформы способствовали значительной активизации хозяйственно-экономической жизни — созданию новых промышленных предприятий, концернов, синдикатов, страховых обществ, банков и т. д., что потребовало многочисленных специалистов, в том числе и юристов.

Реформы были проведены «сверху» — государством, игравшим традиционно большую, ведущую роль во всех сферах жизни России и не собиравшимся от этой роли отказываться. Поэтому реорганизация и укрепление государственного аппарата также потребовали увеличения количества чиновников, в том числе с высшим юридическим образованием как самым универсальным для государственной службы. На протяжении XIX в. количество чиновников в России увеличилось более чем в семь раз^[1].

Известная русская журналистка середины XIX в. Е. И. Козлинина в своих «Записках» писала, что до конца пятидесятых годов университетское правовое образование было монополией богатейших и родовитейших классов, представители которых относились к гражданской службе крайне отрицательно. Войдя в зрелый возраст, они согласно дворянским привилегиям уходили в отставку, уезжали в свои родовые имения и там, если и служили, «то только по выборам, гоняясь за почетными, но не оплачиваемыми должностями».

В результате кадры юридических ведомств набирались из людей, в правовом отношении не подготовленных. Наиболее образованными среди них считались изгнанные из духовных семинарий бурсаки. В народе они именовались «крапивным семенем» и отличались невежественностью и взяточничеством, которое переходило порой в прямой грабеж^[2].

Существенные изменения в организации юридического образования произошли после Судебной реформы 1864 года. В России впервые учреждались органы правосудия, независимые от администрации; судьям предоставлялась полная свобода в отправлении своих служебных обязанностей; упразднялись сословные суды (за исключением военных, духовных и коммерческих), вводилось рассмотрение определенной категории дел с участием присяжных заседателей.

Устанавливалась гласность, состязательность, устность производства, равноправие сторон в судебном процессе; создавался независимый от органов исполнительной власти, в частности от полиции, институт судебных следователей, заменивший приставов следственных дел; устанавливалось право защиты без ограничений в уголовных делах^[3].

Судебная реформа, вводившая состязательность судебного процесса, вызвала появление новой для России профессии — присяжного поверенного (адвоката). Адвокаты играли заметную роль в политической, культурной жизни страны, пользуясь большой популярностью в обществе. Нередко «громкий судебный процесс» приносил адвокату большую славу и неменьший гонорар, что повышало престижность этой профессии, а следовательно, и юридического образования. В 1914 г. в России насчитывалось уже 16,5 тыс. адвокатов^[4].

Наряду с присяжными поверенными существовали и так называемые частные поверенные, которые могли и не иметь высшего юридического образования. Они допускались к адвокатской практике в том суде, в котором должны были сдать соответствующий экзамен. Как правило, частными поверенными становились бывшие мелкие чиновники судебного ведомства. Таких юристов-практиков в России к 1914 году насчитывалось около 4,5 тыс. человек^[5].

Еще накануне Судебной реформы общественность страны активно обсуждала ее подготовку и будущие результаты.

Увеличилось число желавших поступить учиться на юридические факультеты университетов. Студенты-юристы создавали кружки, в которых изучали судебную практику стран, где существовали суды присяжных заседателей, готовились быть адвокатами. Престижность профессии адвоката была настолько высока, что среди присяжных поверенных были люди из известных аристократических фамилий, представители титулованной знати. Как справедливо отметил известный историк права, профессор Принстонского университета США Ю. Хаксли, «для многих представителей первого поколения российских адвокатов занятие правом было призванием, а не просто средством заработать на жизнь»^[6].

Очень заметную роль сыграли адвокаты и в политической жизни страны. В 1904 году они активно участвовали в так называемой «банкетной кампании» — неофициальных торжествах по случаю сорокалетия Судебной реформы 1864 года. Как вспоминал тогда еще начинающий адвокат А. Ф. Керенский, «банкеты стали большим событием, поскольку лейтмотивом прозвучавших на них выступлений было требование конституции»^[7]. Среди депутатов 1-й, 2-й, 3-й, 4-й Государственной думы в среднем было 7—8% присяжных поверенных^[8]. По «партийной» принадлежности более всего адвокаты были представлены в партии конституционных демократов. В ней были такие известные адвокаты как М. М. Винавер, В. А. Маклаков, Р. И. Родичев. Такие популярные адвокаты, как А. Ф. Керенский и Д. М. Никитин были близки соответственно к партии социалистов-революционеров и меньшевиков. В партии большевиков были адвокаты — Д. И. Курский, М. Ю. Козловский, П. И. Стучка.

Популярности и престижности юридического образования способствовало и то, что после введения в жизнь судебных уставов 1864 г. судьи в России оплачивались значительно выше, чем их коллеги в других странах, что считалось необходимым условием для «охраны судебной независимости»^[9].

После отмены крепостного права почти 23 млн. крестьян выходили из-под вотчинной юстиции, из-под своеобразной опеки помещика, когда патриархальным образом решались многие имущественные тяжбы, проступки и даже маловажные уголовные преступления. Учитывая это, а также низкий уровень грамотности крестьянства, и ставя задачу «утвердить в народе то уважение к закону, без которого невозможно общественное благосостояние и которое должно быть постоянным руководителем всех и каждого», Судебная реформа предусматривала создание института мировых судей. В их компетенцию входило рассмотрение гражданских дел с небольшой суммой денежного иска и некоторых маловажных уголовных дел, но основной задачей было достижение примирения сторон. Как отмечали современники, «доступность мировых судей и оказываемое ими участие к положению обывателя разом завоевали огромное уважение и доверие к ним населения»^[10]. Мировые судьи были своеобразной школой правовой культуры для огромной части населения страны. Должность мирового судьи, хорошо оплачиваемая из местного бюджета, пользовалась большим уважением. Для ее занятия требовался определенный имущественный, возрастной и образовательный ценз. Примерно только половина мировых судей имела юридическое образование^[11].

Новые судебные учреждения начали функционировать в 1866 г. Газета «Санкт-Петербургские Ведомости» 17 апреля 1866 г. посвятила этому событию специальную статью. «Давно желанное торжество, — писалось в ней, — наконец, свершилось; 17 апреля открыты новые судебные места в Санкт-Петербурге. Все заставляет надеяться, что результаты не останутся ниже ожиданий и что они привьются к нашей почве и пустят в ней прочные и глубокие корни. Главная роль в этом великом деле принадлежит судьям, прокурорам и присяжным поверенным… Судебные уставы дают суду такой простор, такую свободу действий и вместе с тем столько поддержек, побуждений и средств для правильного производства и решения дел, что положение судей является в другом, совершенно новом свете. Кому много дано, от того можно много требовать; ответственность судей перед обществом вырастает вместе с достоинством законов, определяющих судоустройство и судопроизводство… От новых судебных мест зависит теперь, чтобы равенство всех перед законом, давно записанное в нашем своде, перешло от слова в дело, чтобы защита, оказываемая судом, была одинакова для богатого и бедного, для вельможи и простолюдина. На пути к этой цели встретятся препятствия и затруднения, но чем старательнее будет устранять их судья, тем скорее он найдет поддержку в обществе»^[12].

«Вестник Европы» писал об этом событии: «…наш год в летописях народной жизни назовется годом «откуда есть пошла наша правда». До сих пор мы жили в противоречии с известною пословицей нашей народной мудрости: «Век живи, век учись». Мы учились только в школе, а за пределами школы, по вступлении в жизнь, нас ничто не учило. Теперь гласный суд, со своими несменяемыми и неперемещаемыми членами, со своими присяжными, с устранением участия в суде административного вмешательства — сделался настоящей школой народа, где нравственность преподается не в одних поучениях, но весьма практическим и осязаемым образом для нарушителей правды. Позднейший историк будет с любопытством доискиваться в памяти о нас…»^[13].

Заслуживают того, чтобы их помнили, не только видные русские ученые-юристы, но и практики — «первопроходцы» Судебной реформы 1864 года: судьи, прокуроры, присяжные поверенные, присяжные заседатели, при которых введены были в действие судебные уставы.

Первое судебное заседание Санкт-Петербургского окружного суда с участием присяжных заседателей проходило 26 июля 1866 г. Рассматривалось дело о краже со взломом, совершенной крестьянином Василием Родионовым. Присяжные признали его виновным, но заслуживающим снисхождения. Суд приговорил подсудимого к отдаче в арестантские роты на два с половиной года. Таким образом, Василия Родионова можно считать первым уголовным преступником, осужденным первым российским судом присяжных.

Мировые суды довольно часто рассматривали дела «о сопротивлении полиции силою», оскорблении чинов полиции^[14]. Так, у мирового судьи Сретенского участка Москвы 20 августа 1866 г. разбиралось дело о почетной гражданке Мазуриной, обвинявшейся в «сопротивлении силою законным распоряжениям полиции». Мировой судья приговорил обвиняемую к аресту на два месяца. Купец Бутиков был осужден к семидневному аресту за то, что при подписании акта о неисполнении полицейских распоряжений «учинил оскорбление частного пристава в письме». Церковный староста Казанского собора Котов был оштрафован на 25 рублей за то, что во время богослужения в храме подошел к частному приставу Тимирязеву и, указав ему на выход, сказал: «Вон там ваше место, а здесь вы не распоряжайтесь»^[15].

Не случайно в России юридическое образование стало самым массовым. Из почти 120 тыс. специалистов, окончивших за период 1898—1916 гг. высшие государственные учебные заведения, более 35 тыс. получили диплом правоведа. Среднего специального юридического образования в пореформенной России не существовало. Кроме того, юридическое образование давалось в ряде общественных и частных учебных заведений, а правовые дисциплины в достаточно большом объеме преподавались в некоторых высших учебных заведениях неюридического профиля. В сопоставлении с демографическими данными о численности населения Российской империи эти цифры впечатляют. По данным Первой Всеобщей переписи населения, в 1897 г. в России проживало 125 034 521 человек, из них в Европейской части империи — 93 186 849, в их числе потомственных дворян 1 220 169 человек, разночинцев — 353 913, потомственных и личных почетных граждан — 342 927 и мещан — 13 386 392 человека^[16]. Эти сословия были основным источником комплектования учебных заведений.

Численность населения Российской империи по состоянию на 1 января 1914 г. составляла 139 312,7 тыс. человек, из них городского — 24 686,6, сельского — 114 626,1 тыс. человек^[17].

Основная масса дипломированных юристов готовилась на юридических факультетах университетов. Из 11 университетов, бывших в России к 1917 г., в 10 (кроме Саратовского) имелись юридические факультеты. Их создание обусловливалось необходимостью подготовки чиновников для государственного аппарата и судебных учреждений, образуемых в различных регионах страны.

В 1863 г. был принят новый, более либеральный устав российских университетов, расширявший права ученых советов в определении содержания учебных курсов, введении новых дисциплин и создании новых кафедр. На юридические факультеты переводилось преподавание политической экономии и статистики. Поэтому до открытия в начале XIX в. специальных коммерческих институтов и высших курсов юридические факультеты давали образование, необходимое для обеспечения предпринимательской, торговой деятельности.

Кафедра законов о государственных повинностях и финансах была преобразована в кафедру финансового права, на которой преподавалась теория финансов. Создана отдельная кафедра истории русского права. На кафедре государственного права вновь введено преподавание государственного права западноевропейских стран, запрещенное при Николае I. Самостоятельной стала кафедра энциклопедии права, на которой преподавалась история и философия права, а также кафедра международного права. После введения в жизнь университетского устава на юридическом факультете было уже не семь, а 13 кафедр. В 1869 г. число студентов юридических факультетов составляло 50,7% всех обучавшихся в университетах России.

Новый устав расширил права и возможности университетов в формировании при них научных обществ, что способствовало развитию и распространению научной, педагогической мысли. Одним из первых было образовано Научное юридическое общество при Московском университете, председателем которого стал известный профессор С. И. Баршев. Всего же в России к 1917 году насчитывалось 20 юридических обществ, объединивших более полутора тысяч правоведов. Почти все преподаватели юридических факультетов были членами этих обществ^[18].

Большим событием в общественной научной жизни страны стал Первый съезд юристов России, подготовленный юридическими обществами в 1875 г. Министерство юстиции и Министерство народного просвещения, разрешившие съезд «в виде опыта», рекомендовали правоведам ограничиться обсуждением «вопросов гражданского и торгового права в применении их к отечественному законодательству». Но собравшиеся первый (и, как оказалось, последний) раз на свой съезд юристы, естественно, вышли за отведенные рамки и обсуждали многие проблемы государственно-правовой, научной жизни, в том числе вопросы развития и преподавания отечественного права, юридических дисциплин.

Председатель съезда известный историк русского права Н. В. Калачев говорил в своем выступлении, что при реформировании отечественного права «необходимо принимать во внимание и те условия, которые указываются нашим бытом, общественным и частным, нашими поземельными отношениями, наконец общей степенью нашего образования и т. д., словом, всеми теми особенностями, которыми мы отличаемся от того или другого из наших западных собратий, и, конечно, будем отличаться всегда, если не захотим утратить нашей целостности»^[19].

Об активном развитии юридической науки во второй половине XIX в. свидетельствует появление в России юридических периодических изданий. Министерство юстиции стало выпускать свой журнал. В этих изданиях публиковались работы по исследованию памятников русского права, истории отечественной правовой мысли и государственных учреждений.

Известные российские правоведы, специалисты в области различных отраслей права большое внимание уделяли изучению истории и развития юриспруденции. На кафедрах римского права стала преподаваться как самостоятельная дисциплина история византийского права, оказавшего значительное влияние на развитие древнего русского права. Ставился вопрос о более глубоком изучении права славянских народов.

Расширение и укрепление роли правовых начал в различных сферах общественной и государственной жизни после реформ 60-х годов обусловили дальнейшее развитие юридического университетского образования, необходимого для подготовки соответствующих специалистов. Новый университетский устав 1884 г. фиксировал очередной рост юридических факультетов, произошедший главным образом за счет разделения существовавших кафедр на новые, самостоятельные. Так, на основе кафедры гражданского права и гражданского судоустройства и судопроизводства были созданы кафедры русского гражданского процесса. Аналогичным образом кафедра уголовного права и уголовного судоустройства и судопроизводства была разделена на кафедры русского уголовного права и русского уголовного процесса. Была образована кафедра торгового права, кафедра истории философии права. Будущие правоведы должны были изучать и науки, преподаваемые на других факультетах университета, — логику, судебную медицину, древнюю римскую историю, русскую историю, новую историю европейских стран^[20].

Главными дисциплинами юридического факультета считались: римское право, изучение которого было необходимо для того, чтобы понять сущность, происхождение права; русское гражданское и уголовное право. Широко применялись такие методы преподавания, как традиционный разбор юридических казусов и толкование нормативных документов, что считалось приближением науки к практике. Это вызывало критику со стороны ряда ведущих правоведов страны, предлагавших изменить систему университетского юридического образования.

Уровнем подготовки студентов-юристов было обеспокоено и Министерство народного просвещения. В августе 1902 г. оно провело опрос «видных судебных деятелей», которые оценили общетеоретическую подготовку молодых юристов как «очень низкую». Министр юстиции граф Н. В. Муравьев писал по этому поводу, что «Исключительной задачей высшего юридического образования должна считаться общая теоретическая подготовка… широта и разносторонность теоретического образования». По мнению «видных судебных деятелей», студентам-юристам надо «в обязательном порядке писать и защищать рефераты по истории, теории права»^[21].

Так, известный российский ученый Л. Петражицкий писал: «…о пополнении разных вопиющих пробелов общего образования в сфере юридической, в тесном смысле, общественных и государственных наук мы не думаем, а измышляем разные возможные и невозможные специальные практические занятия, чтобы чем-то заполнить время и занять студентов-юристов»^[22]. Исходя из того, что на юридическом факультете университета обучаются не только будущие правоведы, судьи, адвокаты, но и служащие государственного аппарата, дипломаты, администраторы в сфере частного предпринимательства, специалисты в различных областях общественной, государственной жизни, Петражицкий предлагал переименовать его в факультет общественных или общественно-юридических наук, увеличить количество отделений на нем и расширить число преподаваемых дисциплин, введя курс социологии, психологии, этики, истории дипломатии и цикл экономических дисциплин.

В полной мере эта идея не могла быть реализована, так как в начале XX в. в России увеличивалось количество учебных заведений гуманитарного, экономического профиля, готовящих соответствующих специалистов, которые ранее получали образование на юридических факультетах. Но в университетах было расширено преподавание международного права, введен специальный курс морского права, а также курс психологии и красноречия.

Хотя на юридических факультетах университетов и не был введен курс социологии, но получало развитие преподавание юридических дисциплин, прежде всего уголовного права, с позиции социологической школы, представленной такими именами, как М. Н. Гернет, Н. Н. Полянский и др.

Идея соединить изучение психологии, социологии, антропологии и права была реализована при создании по инициативе В. М. Бехтерева в 1908 г. Психоневрологического института. На первом и втором курсах института наряду с психологией, физиологией, социологией изучались теория права и государства, уголовное право. На третьем курсе начиналась специализация образования студентов, проходившая в различных секциях института. Избравшие «криминальную» секцию изучали историю преступности, уголовную социологию (криминологию), учение о мерах борьбы с преступностью, учение о доказательствах в уголовном суде, историю политико-правовых учений, судебную медицину, уголовную антропологию с психологией преступника и, наконец, судебную психопатологию^[23]. Чтобы придать важное значение этому виду деятельности при Психоневрологическом институте был открыт вспомогательный учебно-научный криминологический институт.

Занятие в этих учебных заведениях вели такие известные ученые в области социологии, права, философии, истории, как М. М. Ковалевский, Д. А. Дриль, С. Л. Франк, М. П. Чубинский. В Психоневрологическом институте учился и участвовал в научной работе выдающийся социолог П. А. Сорокин^[24].

Значительное число юристов в пореформенной России по-прежнему готовились в закрытых привилегированных учебных заведениях — Александровском (бывшем Царскосельском) лицее, Училище правоведения, Ярославском Демидовском юридическом лицее. Последний в начале XX в. превратился, по существу, в институт с программой обучения, соответствующей юридическому факультету университета. Правила приема в него мало отличались от университетских. Но Александровский лицей и Училище правоведения оставались закрытыми дворянскими учебными заведениями, выпускники которых распределялись на службу в высшие и центральные государственные учреждения, как правило, в канцелярии Государственного совета, Сената, Комитета Министров и т. д. В этих учебных заведениях традиционно больше внимания уделялось изучению государственного, гражданского права.

Реформы 60-х годов XIX в. способствовали развитию российского капитализма, что неизбежно порождало стремление буржуазии овладеть рычагами политической власти, усилить свое влияние в государственном аппарате, в значительной мере остававшемся еще под контролем дворянства. Одним из условий достижения целей являлось наличие высокого образовательного ценза, открывавшего путь к ответственным должностям в государственном аппарате, к активному участию в политической, культурной жизни общества. Кроме того, высшее образование рассматривалось новой буржуазией как своеобразная привилегия, принадлежавшая ранее благородному сословию — дворянству, и получить его было так же престижно, как имение, особняк, почетный титул.

В 1868 г. в Москве образован новый лицей имени цесаревича Николая, известный как «Катковский», по имени его основателя — популярного и влиятельного публициста М. Н. Каткова. Лицей был основан на средства московской буржуазии, фактически покупавшей в нем места для своих детей. Плата за обучение в лицее была выше, чем во всех остальных учебных заведениях. «Катковский» лицей имел три отделения, самое большое из них — юридическое. Часть лекций «катковцы» слушали в лицее, а часть — под руководством и присмотром наставников в Московском университете. Программа обучения, по существу, являлась сокращенным курсом юридического факультета.

В 80-е годы XIX в. лицей имени цесаревича Николая был преобразован в учебное заведение, готовящее только правоведов. За образец организации обучения и воспитания в нем был принят английский колледж. По мнению основателей, это должно было способствовать формированию у молодежи «чувства законности», под которым М. Н. Катков, увлекавшийся в молодости демократическими идеями, а в зрелом возрасте ставший убежденным сторонником самодержавия, понимал прежде всего уважение к существующему государственному строю и порядкам. Учащиеся «Катковского» лицея (в отличие от учащихся многих других учебных заведений) не принимали участия в революционных событиях и «студенческих беспорядках» 1905—1906 гг.

В 1907 г. лицей имени цесаревича Николая получил статус высшего юридического учебного заведения закрытого типа с привилегиями, аналогичными тем, которые имели Александровский лицей и Училище правоведения.

Большой объем юридических дисциплин преподавался в Московском Межевом институте, готовящем землемеров, геодезистов. Это определялось значением, которое имели межевые законы, регламентировавшие распределение земельной собственности. Межевой институт должен был «с исключительной подробностью развивать курс межевых законов, для обоснования которых в нем преподается значительный курс законоведения, обнимающий, помимо общих оснований юриспруденции, государственное устройство и гражданское право с гражданским судопроизводством»^[25]. Особое внимание уделялось преподаванию семейного, наследственного права.

В начале 60-х годов стала осуществляться военная реформа, одним из основных итогов которой явилось введение всесословной воинской повинности. Территория Российской империи была разделена на 15 военных округов, ставших новыми органами управления вооруженными силами в мирное время. Отмена сословных привилегий, провозглашение формального равенства всех перед законом, отделение суда от администрации не могли не вызвать реорганизации военно-юридической службы, не претерпевшей существенных изменений с петровских времен.

В 1867 г. введен новый Военно-судебный устав; созданы постоянные полковые, военно-окружные суды и главный военный суд; учреждены должности военных следователей и прокуроров. Остро встал вопрос о кадрах для новых учреждений военной юстиции. В 1866 г. в аудиторском училище, готовящем гражданских чиновников для службы в военно-судебном ведомстве, были созданы офицерские классы для подготовки кадров с юридическим образованием для военных судов. В 1869 г. это учебное заведение преобразовано в Военное юридическое училище с трехгодичным курсом обучения.

В 1867 г. по инициативе одного из крупнейших государственных деятелей России, военного министра Милютина создана Военно-юридическая академия. Сам в прошлом профессор Академии Генерального штаба, Д. А. Милютин много сделал для развития нового учебного заведения. Он отстоял его от попыток упразднения со стороны тех, кто считал, что для подготовки военных юристов достаточно высшего юридического училища. В 1879 г. срок обучения в академии увеличен до трех лет, расширен прием в нее слушателей, а юридическое училище упразднено. В военно-юридическую академию принимались младшие офицеры, прослужившие в армии не менее четырех лет.

В начале 80-х годов была пересмотрена и сокращена программа обучения в кадетских корпусах, дававших среднее образование и готовящих основную массу офицеров российской армии. При сокращении учебного курса, «чтобы излишним напряжением умственных занятий воспитанников не повлиять разрушительно на юный организм», тем не менее было введено преподавание законоведения.

Окончившие среднее военное учебное заведение, поступая в Военно-юридическую академию, должны были сдать экзамены по русской литературе, истории, географии, химии, физике, космографии (астрономии), военной администрации и иностранному языку. Оценка по русской литературе должна была быть не ниже 10 баллов (при 12-балльной системе). Имевшие высшее юридическое образование принимались сразу на третий курс после «проверочного экзамена». Слушатели получали «усиленный оклад жалованья» и денежное пособие на покупку книг. Военно-юридической академии было предоставлено право без пошлины и без прохождения цензуры приобретать книги и учебные пособия за границей.

Все предметы, преподаваемые в академии, делились на а) «основные»: уголовное, гражданское, государственное, военно-уголовное право, уголовное и военное судопроизводство, военно-административное законодательство и б) «вспомогательные»: энциклопедия и история философии права, история русского права, финансовое, полицейское (административное), церковное, международное право, гражданское судопроизводство, политическая экономия, судебная медицина, психология, логика, история русского военного законодательства, военно-уголовное законодательство иностранных государств. Надервых двух курсах велись занятия по русскому языку, литературе и двум иностранным (немецкому и французскому) языкам.

На последнем курсе большое количество учебного времени отводилось практическим занятиям по военному судопроизводству. В конце каждого года слушатель представлял курсовую работу по одному из основных предметов. Помимо подготовки офицеров-правоведов, академия была призвана «вместе со всеми другими высшими юридическими учебными заведениями способствовать распространению юридических познаний, научной обработке права, и в особенности созданию условий для разработки наук военно-юридических»^[26].

Слушателям, проявившим склонность к научной работе, предоставлялась возможность и оплачиваемый отпуск для Написания диссертации на соискание ученой степени магистра и защиты ее в Ученом совете Академии. В Военно-юридической академии, получившей в 1899 г. название Александровской — в память императора Александра II, преподавали известнейшие отечественные ученые-правоведы: Н. А. Неклюдов, Н. Д. Сергеевский, Н. М. Коркунов. Кафедрой гражданского права в этой академии руководил известный общественный деятель, активный участник подготовки отмены крепостного права, выдающийся юрист К. Д. Кавелин. Слушателям Военно-юридической академии, как ранее студентам Московского и Петербургского университетов, Кавелин стремился показать прежде всего происхождение, развитие права, определить его роль в обществе.

По свидетельству современника К. Д. Кавелина: «Часть лекций он отводил для чтения и объяснения студентам древних памятников законодательства, начиная с Русской Правды. Молодые люди с увлечением следили за талантливым развитием теорий лектора и проникались убеждением, что история права есть самая важная часть истории, что смена институтов и понятий юридических вполне выражает собою все историческое движение»^[27]. В память о заслугах Кавелина, не только как крупнейшего правоведа, историка, общественного деятеля и политического мыслителя, но и любимого преподавателя Военно-юридической академии, в зале ее ученого совета был поставлен бюст профессора, а в аудитории, где он читал лекции, открыта мемориальная доска.

Окончившие академию офицеры, в зависимости от успехов в учебе, распределялись на два разряда. Выпускники первого разряда — отличники учебы получали внеочередное воинское звание и поступали в распоряжение Военно-судного управления, откуда, как правило, направлялись на службу в военно-окружные суды, канцелярию военного министерства и т. п. Слушатели второго разряда направлялись на места прежней службы, где становились в основном членами полковых военных судов. Александровская военно-юридическая академия готовила также офицеров для армии Болгарии и Сербии.

Возможность получить образование, в том числе юридическое, расширялась и для тех слоев населения, которым ранее доступ в юридические учебные заведения был закрыт или затруднен. К первым относились женщины, не имевшие права и возможности до 1876 г. получить в России высшее образование. Это приводило к тому, что многие из них уезжали на обучение за границу и, как с тревогой признавало правительство, очень часто попадали там под влияние оппозиционно-революционных эмигрантских кругов.

В 1876 г. Министерству народного просвещения было предоставлено право открывать Высшие женские курсы при университетах. Самыми известными и популярными стали высшие женские курсы в Санкт-Петербурге, получившие известность как «Бестужевские», — по имени одного из создателей, профессора А. Бестужева. Они считались своеобразным женским российским университетом. В 1906 г. на Бестужевских курсах был открыт юридический факультет, программа обучения которого соответствовала университетской. Известный юрист и социолог М. М. Ковалевский читал на этом факультете специальные курсы по истории демократической доктрины, самоуправлению и государственной автономии.

В Москве в 1872 г. также были открыты женские курсы, названные по имени их основателя и первого руководителя историка, профессора В. И. Герье. Слушательницы этих курсов знакомились с основами государственного, гражданского права России и других стран. Среди преподавателей этих курсов были такие известные историки, юристы, как Б. Н. Чичерин и П. Г. Виноградов.

В начале XX в. высшие женские юридические курсы возникли в некоторых других городах России. Привлекательной стороной обучения на юридических курсах для женщин являлось преподавание политической экономии, финансового, административного права, что давало возможность поступать на работу в коммерческие, банковские учреждения. Определенный всплеск интереса женщин к юридическому образованию, вызвавший создание ряда высших курсов, был связан с надеждами на то, что им будет предоставлено право на профессию адвоката. Но в 1912 г. законопроект об этом был дружно провален в Государственном совете. В то же время Совет разрешил принимать женщин на службу в Государственный контроль и таможню.

Общественным учебным заведением, пользовавшимся большой популярностью, был созданный в 1908 г. Московский городской народный университет, носивший имя его основателя А. Л. Шанявского. Народный университет имел два отделения: научно-популярное и академическое, дававшее высшее образование по программе, близкой к университетской. На академическом отделении было три цикла — один из них общественно-юридический с программой обучения, аналогичной университетской. На историко-философском цикле как обязательный предмет преподавалась общая теория права. В 1911 г. многие преподаватели Московского университета, в том числе правоведы, в знак протеста против политики правительства ушли из него в Народный университет. В нем стали работать крупнейшие юристы того времени — В. М. Хвостов, Ф. Ф. Кокошкин, М. Н. Гернет, Л. Н. Трайнин и др. Диплом Народного университета не давал возможности поступить на государственную службу.

По-иному подходили к организации юридического образования руководители первого Советского государства. Эта проблема решалась в русле общей политики в области народного образования, которая рассматривалась как важное направление идеологической деятельности РКП(б). Поскольку единственно научным и верным учением, в частности о праве и государстве, признавалось марксистское, все другие автоматически становились «чуждыми» и «враждебными» и преподавание на их основе юридических дисциплин считалось невозможным и ненужным в советской высшей школе. Стала проводиться кардинальная реформа гуманитарного, юридического образования.

В январе 1919 г. Народный комиссариат просвещения упразднил все юридические факультеты университетов и юридические вузы. Кафедры политической экономии, статистики, финансового, международного и государственного права были преобразованы в кафедру советского законодательства и вошли в состав исторического отделения историко-филологических факультетов. На их основе стали затем создаваться факультеты общественных наук (ФОН) с юридико-политическими, экономическими и историческими отделениями. К работе на них допускались только те преподаватели, которые, как признавал известный еще до революции правовед Н. Н. Полянский, смогли «расстаться с теми представлениями о праве, которые они десятилетиями воспринимали…»^[28].

Такой моноидеологический подход к изучению и преподаванию юридических наук не мог сформировать представление о праве как ценности цивилизации, выявить его многообразную роль в жизни общества и государства, что сказалось на характере правовой культуры общества, состояние которой затрудняет решение задач по строительству правового государства, укреплению правопорядка и борьбе с преступностью. Преодоление этого включает в себя и обращение к опыту преподавания правоведения, к достижениям и идеям различных юридических школ и известных ученых, а также использование опыта специальной и правовой подготовки правоохранительных органов дореволюционной России.

Октябрьская революция 1917г., провозгласив одной из своих целей слом старой государственной машины и создание принципиально новой государственности, естественно, должна была отказаться и от «старого», дореволюционного права. Острота Гражданской войны, применение чрезвычайных мер и внесудебных репрессий усилили такое традиционное для российской жизни явление, как правовой нигилизм, непонимание роли права в обществе.

И после окончания Гражданской войны, когда в 1922 г. была проведена правовая реформа: созданы адвокатура, прокуратура, осуществлена кодификация и ставился вопрос о строгом соблюдении социалистической законности — всерьез обсуждалась проблема «свертывания правовой формы Советского государства»^[29].

Постепенно необходимость юридической науки, образования была осознана новой властью. Одновременно возникла проблема привлечения «старой» интеллигенции к преподаванию юридических дисциплин. Та часть научной интеллигенции, которая стояла на марксистских позициях, добровольно и сознательно сотрудничала с советской властью. Вопрос стоял о привлечении к преподаванию правоведов, не разделявших марксистских взглядов на право, государство, отрицавших государство диктатуры пролетариата.

Неверно было бы считать, что с первых месяцев советской власти отсутствовал идеологический плюрализм. Ученые-немарксисты имели определенные возможности для публичного высказывания и распространения своих взглядов. В начале 20-х годов в Москве издавался журнал «Право и жизнь», бывший своеобразным преемником журнала «Право», который издавался до 1917 г. и считался рупором либеральной российской интеллигенции. Вокруг журнала «Право и жизнь» группировались многие известные правоведы, не разделявшие и критиковавшие марксистско-ленинские взгляды на право, государство, демократию. Перейдя в 1921 г. к новой экономической политике, то есть допустив частную собственность, советская власть, опасаясь реставрации буржуазного строя, не могла мириться с распространением «чуждой» ей идеологии, особенно в области государства и права. Журнал «Право и жизнь» был закрыт, многие его авторы высланы за границу или эмигрировали, не найдя применения своим знаниям в СССР. Власть беспокоилась не только об идеологических взглядах преподавателей, но и о социальном составе студентов. Исходя из того, что в 1920 г. среди студентов-правоведов почти 58% составляли представители «нетрудовых» слоев общества^[30], руководство высшим образованием страны дает указание проводить набор на юридические факультеты только по классовому признаку. В 1922—1924 гг. была проведена «чистка» преподавателей юридических факультетов, причем в этом мероприятии очень активно участвовали и студенты. Их претензии к «старой профессуре», зачастую читавшей свои традиционные курсы уголовного, гражданского, государственного права и не всегда умевшей осознать или приспособиться к новым реальностям, были во многом обоснованны. Заместитель наркома просвещения известный историк М. Н. Покровский писал о состоянии преподавания на юридических факультетах: «На местах у нас управляют Советы, а с кафедры профессор бубнит что-то о земских начальниках. В центре у нас Всероссийский Исполнительный Комитет, а профессор тянет волынку о какой-то Государственной думе»^[31]. К 1928 г. среди студентов юридических факультетов было более 60% коммунистов и комсомольцев^[32]. Критическое, если не нигилистическое отношение студенческой аудитории к «проклятому царскому прошлому», естественно, не способствовало освоению достижений русской юридической школы. Желание создать принципиально новую правовую науку, отрицающую творческое наследие дореволюционного правоведения, особенно ярко проявилось в публикациях юридического журнала с характерным названием «Революция права». А в изданной в конце 20-х годов четырехтомной «Энциклопедии государства и права», в создании которой участвовали только ученые, «стоящие на революционно-марксистской точке зрения»^[33], не было ни одной статьи, посвященной отечественным правоведам.

Тем не менее преподавание юридических дисциплин, особенно теории, истории государства и права, политических и правовых учений, не могло осуществляться без хотя бы упоминания о концепциях, взглядах ученых-правоведов дореволюционной России. Естественно, они подвергались безусловной критике как идеалистические, немарксистские. Но и эта критика была признана недостаточной. В 1949 г. некоторые положения первого учебника по истории государства и права СССР признаны ошибочными в связи с тем, что в них проявлен недостаточно критический подход к «представителям буржуазной историографии»^[34]. В 60-е годы отмечается возрастание интереса к истории нашего Отечества, и, в частности, к истории его государственных, политических институтов, правовой мысли. Перед советскими учеными-обществоведами, историками была поставлена задача более углубленного изучения проблем развития отечественного государства и права^[35]. В 70-е годы проходила большая дискуссия по проблемам становления и особенностям развития российского абсолютизма. Изучение государственного строя, учреждений, права дореволюционной России должно было сопровождаться обращением к творческому наследию отечественных ученых-правоведов. С конца 70-х годов издательство «Юридическая литература» начало выпускать серию «Из истории политической и правовой мысли», в которой были изданы книги о выдающихся правоведах дореволюционной России: С. Е. Десницком, Н. М. Коркунове, С. А. Муромцеве, Б. Н. Чичерине, М. М. Ковалевском. Очерки содержали небольшие отрывки из основных произведений этих ученых. В конце 80-х годов процесс демократизации нашего общества, переоценки исторического пути, пройденного им, сопровождался огромным интересом к творчеству многих отечественных философов, социологов, правоведов, чьи работы долгие годы были труднодоступными для широкого круга читателей. Работы И. А. Ильина, К. Д. Кавелина, Б. Н. Чичерина, Б. А. Кистяковского, П. А. Сорокина и других ученых, рассматривавших проблемы российской государственности и правовой культуры, стали фактом общественного сознания, во многом определяющим духовную жизнь страны. Повторная публикация в конце 80-х годов произведений некоторых отечественных правоведов имеет, может быть, не меньшее значение для современности, чем для времени, когда они впервые увидели свет. Это, например, относится к статье Б. А. Кистяковского «В защиту права», впервые опубликованной в 1909 г. в знаменитом сборнике «Вехи», неоднократно переиздававшемся в наши дни. Вскрытые в ней особенности российского правосознания, правовой культуры, отношения к власти, вопросам социальной справедливости имеют огромное значение сегодня, когда мы пытаемся построить правовое государство.

Наследие отечественных мыслителей, ученых, в частности правоведов, должно помочь нам осознать основные черты общеевропейской особенности российской государственности, ее место, роль и будущее в мировой цивилизации. Без понимания правовых традиций, психологии, которые складывались столетиями и являются, по определению И. А. Ильина, «живым правосознанием», действующее в стране право «не может поддерживать и оберегать ни семью, ни родину, ни порядок, ни хозяйство…»^[36].

Это следует помнить при ознакомлении с довольно распространенным мнением о том, что для постсоветской России существует «кратчайший (хотя, конечно, несовершенный) путь — заимствование одной из утвердившихся на Западе правовых систем»^[37].

Достижения правовой мысли в дореволюционной России должны помочь нам в решении таких важнейших проблем правовой реформы, как повсеместное введение и совершенствование деятельности суда присяжных, гуманизация системы уголовных наказаний, определение отношения общества, государства к смертной казни. По всем этим проблемам имеется богатая отечественная историография, значение которой все более признается в настоящее время.

Наконец, возвращение в наше общество частной собственности, рыночных отношений дает возможность прямого использования работ дореволюционных цивилистов. Примером может служить переиздание учебника Г. Ф. Шершеневича «Российское торговое право».

1. Зайончковский П. А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М„ 1978. С. 221. ↑

2. Козлинина Е. И. Дореформенный полицейский суд // Московская старина. Воспоминания москвичей прошлого столетия. М., 1991. С. 187—188. ↑

3. Виленский Б. В. Судебная реформа и контрреформы в России. Саратов, 1969; Кони А. Ф. Триумвиры // Собр. соч. Т. 2. М., 1966. С. 253—328. ↑

4. Судебные уставы 1864 г. за 50 лет. Т. 1. Пг., 1914. С. 260. ↑

5. Лейкина-Свирская В. Р. Русская интеллигенция в 1900—1917 гг. М., 1981. С. 78. ↑

6. Хаксли Ю. Российская адвокатура и советское государство. М., 1993. С. 20. ↑

7. Керенский А. Россия на историческом повороте. М., 1993. С. 31. ↑

8. См.: История русской адвокатуры. Т. 1. И., 1916. С. 421. ↑

9. Судебные уставы 1864 г. за 50 лет. Т. 1. Пг., 1914. С. 451. ↑

10. Журнал Министерства юстиции. 1895. № 2. С. 7. ↑

11. См.: Арапов Н. П. Воспоминания судебного пристава Н. П. Арапова. Петроградский мировой суд за пятьдесят лет. 1866—1916. Т. 2. П., 1916. С. 1464-1472. ↑

12. Санкт-Петербургские Ведомости. № 109. 1886. 17 апреля. ↑

13. Вестник Европы. № 4. 1866. С. 28. ↑

14. Иванов А. Н. Воспоминания сибирского полицмейстера. СПб., 1900. ↑

15. Московские прелести. Сцены у мировых судей, уголовные процессы, очерки общественной жизни. Рассказы и проч. М., 1869. С. 1—35, 106—108, 224-235. ↑

16. Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г./ Под ред. Н. А. Тройницкого. СПб., 1905. С. 10—11. ↑

17. СССР в цифрах. М., 1935. С. 201. ↑

18. См.: Горин А. Г. Юридические общества в дореволюционной России // Сов. гос-во и право. 1989. № 7. С. 118—119. ↑

19. Журнал Министерства народного просвещения. 1875. № 9. С. 2. ↑

20. Галанза П. Н., Кожевников Н. В. Краткий очерк истории юридического факультета МГУ // Учебные записки МГУ им. М.В. Ломоносова. Вып. 180. М., 1956. С. 32. ↑

21. Новое Время. 1902. 5 сентября. ↑

22. Петражицкий Л. И. Университет и наука. Т. 1. СПб., 1907. С. 49. ↑

23. См.: Марголин Д. Студенческий справочник. Киев, 1909. С. 331. ↑

24. См.: Сорокин П. А. Дальняя дорога. М., 1992. С. 51—53. ↑

25. Константиновский Межевой институт // Памятная книжка за 1897-1898 годы. М„ 1899. С. 49. ↑

26. Свод военных постановлений. СПб., 1895. Т. 15. С. 162—262. ↑

27. Чупров А. Памяти К. Д. Кавелина // Русские ведомости. 1885. № 128. ↑

28. Полянский Н. Н. Очерки развития советской науки уголовного процесса. М., 1960. С. 24. ↑

29. Крыленко Н. В. Беседы о праве и государстве. М., 1924. С. 33. ↑

30. См.: Герцезон А. А. 185 лет юридического образования в Москве // Ученые записки МЮИ. 1941. Т. 3. С. 96—97. ↑

31. Народное просвещение. 1918. № 23—25. С. 3. ↑

32. См.: Революционное право. 1928. № 1. С. 130. ↑

33. Энциклопедия государства и права / Под ред. П. Л. Стучки. М., 1928. Т. 1. С. 2. ↑

34. Учебно-методическое письмо по истории государства и права СССР. Министерство высшего образования СССР. М., 1949. С. 6. ↑

35. Вопросы истории КПСС. 1969. № 4. ↑

36. Ильин И. А. Путь духовного обновления; Он же. Путь к очевидности. М., 1993. С. 247. ↑

37. Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992. Т. 1. С. 9. ↑