Александр Семенович Ященко (1877—1934) среди дореволюционных юристов России более всего известен как специалист в общей теории федерализма. Свои взгляды на сущность федерализма он изложил в магистерской диссертации «Международный федерализм. Идея юридической организации человечества в политических учениях до конца XVIII в.» и в очень солидной монографии «Теория федерализма. Опыт синтетической теории права и государства». Однако прежде чем коснуться этой концепции, необходимо познакомиться с его взглядами на право и государство вообще.

А. С. Ященко видел в праве совокупность действующих в обществе, психически переживаемых людьми и выраженных в объективных социальных формах норм, которые путем охраны или разграничения устанавливают принудительное равновесие между интересами внешней свободы лица и интересами общественного блага^[1]. Высказанная позиция содержит сильный отпечаток психологической теории права. Любопытно, что, критикуя психологизм в праве, многие юристы так или иначе признавали отдельные аспекты психологической школы. Представляется, что проявление в человеческих (общественных) отношениях воли дает основание интерпретировать право как психологическое явление.

В дореволюционной России весьма острой была дискуссия о соотношении позитивного и естественного права. Не остался в стороне и Ященко. Однако, по его мнению, теория естественного права есть философия действительного права, излагающего его принципы, постигаемые разумом. Таким образом, критика естественно-правовой теории в смысле философского рассмотрения положительного права остается в его пределах и не покидает его почвы. Если же есть конфликт существующего права с тем, что написан в умах и сердцах людей, с их понятием справедливости, то это не что иное, как «указание на то, что данная норма права не осуществляет общей идеи положительного права»^[2]. Право естественное и право положительное суть лишь две различные точки зрения на один и тот же объект — на действительное право. Нет двух прав, утверждает профессор Ященко, а есть одно право, единое право. Можно различать лишь положительное право в узком смысле слова как совокупность исторически действующих юридических норм, и естественное право как общую идею, как основной смысл всех действующих правовых предписаний. Но и эта основная идея принадлежит также к сфере положительного права, а не права вымышленного: «…она, так сказать, естественно положительна»^[3]. При этом, правда, во-первых, он предостерегает от смешения положительного права с позитивной философией, отрицающей метафизику, и, во-вторых, говорит, что не следует ставить знака равенства между положительным правом в узком смысле слова и правом, исходящим от государственной власти.

Применительно к государству Ященко всегда выступал против конструирования его как юридического лица, поскольку из этого вытекает, что оно само создает правовые основы своего существования. Данная позиция продиктована тем, что право представлялось ему гетерономным началом. Он был против восприятия государства как юридического отношения или правопорядка, что было свойственно немецкой юриспруденции. С его точки зрения, «государство может быть определено как союз людей, объединенных суверенной властью, являющийся вовне единым субъектом права (юридической личностью) и внутри единым синтезом отношений властвования и подчинения»^[4] В этом определении, заключает он, присутствует гармония индивидуального принципа личной воли (юридического лица) и общего принципа порядка, социального установления.

Сущность любого государства лучше всего проявляется через категорию власти. Однако и здесь Ященко не покидал психологической почвы. С его точки зрения, власть есть психическая сила, связующая общество в политическое целое. Эта психическая сила состоит, с одной стороны, из воли к господству, а с другой — из сознания зависимости и воли к подчинению. Следовательно, государственное властвование — это не одностороннее, а двухстороннее отношение. Вообще, он определяет власть как «синтетическое образование: синтез этот получается из совпадения коррелятивных переживаний; когда этого совпадения нет, нет и политического целого…»^[5]. Любопытно, что современные авторы предпочитают не углубляться в психологические аспекты власти, раскрывая ее как возможность управлять общественными процессами — и только. Если понимать власть как психологическое явление, то здесь «всплывает», и причем очень явственно, принудительная сторона власти, о которой не принято говорить, тем более в «демократическом обществе».

Талант Ященко раскрылся при освещении сущности федерализма (между прочим, наработки дореволюционных юристов в этом смысле имеют большое позитивное значение). Ященко предостерегает исследователя от категоричности оценок. Он говорит, что вопрос о сравнительных достоинствах и недостатках централизованной и децентрализованной организации, как и вообще федерализма, не может быть решен априорно. Все зависит от совокупности обстоятельств. Централизованная форма оказывается наилучшей для охраны безопасности, для внешней защиты. Она желательна для органов государства, так как увеличивает их власть. Местные же вольности привлекательны, они воодушевляют на работу. Но и великие цели, которые ставит перед собой государство, способны еще более воодушевить на работу и пренебречь местными интересами и привилегиями.

Государство, говоря словами Ященко, есть равновесие. С одной стороны, оно должно уважать индивидуальную инициативу и самостоятельность каждого из своих составных элементов. С другой — оно должно обеспечить единство юридического порядка через господство одной из сил, сдерживаемой, однако, другими. Государство находится под влиянием двух противоречивых политических начал: во-первых, преимущества и необходимости создания обширных политических систем для общей защиты, осуществления целей экономической независимости, усиления культурного уровня, реализации многих задач, требующих создания обширных государств; во-вторых, невозможности или, по крайней мере, затруднительности управлять обширными государствами из одного центра. Для преодоления этих трудностей разумнее всего передать часть власти из центра на места, однако это должно усилить государственное единство, а не ослабить его. Надо помнить о том, что всякое политическое целое представляет собой сложное и запутанное соединение самых разнообразных областей.

Федеративные формы, несомненно, представляют некоторую ценность, но не сами по себе. Они построены на соглашениях, на взаимных уступках, очень хрупки, неустойчивы и слабы. Для более или менее нормального функционирования они требуют исключительного духа законности и привычки населения повиноваться законам, и в особенности решениям беспристрастного и нейтрального суда, разрешающего конфликты между центральной и местной властями. Но даже у народов, наиболее способных подчиняться закону и судебным решениям, мы видим неизбежную эволюцию к образованию унитарного государства. Такова уж тенденция политического развития человеческих сообществ.

А. С. Ященко специально оговаривает, что изменить общий взгляд на природу федеративных отношений ради так называемой российской специфики нет никакой необходимости, и вообще «рассмотрение эволюции федеративных форм и идей с достаточной ясностью нам показало, что появление жизнеспособного федерализма есть лишь выражение роста унитарной идеи. В России же федерализм мыслим лишь как раздробление единой суверенной власти, и потому он должен быть, безусловно, осужден»^[6]. Создается такое впечатление, что это сказано сегодня, настолько ярко эта мысль отражает «российское понимание федеративных отношений».

Ященко говорит, что унитарное устройство государства и политический централизм — совсем не одно и то же, поэтому политическая децентрализация отличается от федерализма. Если в России нужно противодействовать всякому федеративному течению как жизнеразрушительному, то, наоборот, следует всячески содействовать разумному и целесообразному самоуправлению как жизнесозидающему и утверждающему началу.

Самоуправление вообще есть самостоятельность общества, есть усиление интенсивности гражданской и политической энергии, есть сила, устойчивость и жизненность общественного порядка. Нет ничего более антинародного, чем «исключительное поглощение всей национальной жизни столицей».

Самоуправление и децентрализация должны строиться на разумных началах. Во-первых, самоуправление должно не ослаблять, а усиливать государственное целое, поэтому нужно высказываться против политической децентрализации по провинциально-национальным признакам. Во-вторых, самоуправление должно строиться на комплексном учете факторов: от политических до географических. Именно в силу первого условия нужно высказаться против национальной децентрализации России^[7]. Увы, Россия пока не дошла до понимания этой идеи, но вполне вероятно, что она найдет практическое воплощение в будущем.

1. См.: Ященко А. С. Синтетическая точка зрения в юридических теориях. СПб., 1912. С. 13. ↑

2. Ященко А. С. Теория федерализма. Опыт синтетической теории права. Юрьев, 1912. С. 111. ↑

3. Ященко Л. С. Теория федерализма. Опыт синтетической теории права. С. 107. ↑

4. Там же. С. 262. ↑

5. Там же. С. 192. ↑

6. См.: Антология мировой правовой мысли. T. 5. С. 336. ↑

7. См.: Антология мировой правовой мысли. Т. 5. С. 336. ↑